– Не столбом нужно стоять – шевелиться. Особенно, шевелить извилинами.

Бледность на лице парня сменилась багровым румянцем. Отвернувшись от него, Столков, как ни в чем не бывало, чистил щеткой идеально чистый костюм.

О какой любви можно говорить?

Вот и сейчас брезгливо разглядывает старшего лейтенанта и стажера. Будто залез им под череп и скользит по извилинам мозга, считывая позорящую их информацию.

– Здорово, сыскари! Работаете?

– Нет, – скромно потупила озорные глазки Ксана, – грибы собираем.

– Какие грибы? – оторопел капитан.

– Мухоморы, – включился в «содержательную» беседу Дымов. – Хочешь помочь?

Столков понял – его разыгрывают. Нагло, беспардоно. Обидеться – дать повод для дополниительных оскорблений. Дымов – такой, за насмешками ни в карман, ни за пазуху не лезет, они слетают с натренированного языка, будто птицы с дерева.

– Времени нет заниматься ерундой. Дядюшка тебе звонил?

Дымов непонимающе поглядел почему то на Ксану. Будто она должна ответить на странный вопрос. Почему, по какому вопросу должен звонить подполковник, у которого Дымов полчаса тому назад побывал? Не из стоматологии же, куда шеф отправился лечить очередной зуб?

Девушка ободряюще усмехнулась.

– Не звонил… А что случилось?

– Наверно, подполковника до того зубы замучили, все на свете забыл. – пренебрежительно поднял узкую, бледную руку капитан. Будто продемонстрировал свое отношение к тупому начальству. – Дело в том, что прикомандированный к тебе стажер временно переходит в мое распоряжение. Для проведения оперативно розыскных мероприятий.

Столков обожал служебные выражения, упивался ими. Они, эти фразы, будто поднимали его выше сослуживцев, внушали им этакую почтительность, смешанную с уважением. А находиться на высоте, тешить свое самолюбие – что может быть приятней?

– А меня спросили?

Ксана оскорблено вздернула головку. Подумать только, с ней обращаются, как с вещью: сегодня прикомандировывают к Дымову, завтра вручают Столкову, послезавтра передадут еще какому нибудь именитому сыщику!

– Спрашивать – нет нужды. Повторяю: вам придется заняться сыском. Под моим началом. Ясно?

– Так точно!

Головка вернулась в нормальное положение. Девушка метнула на Славку лукавый взгляд. Как он отреагирует на предстоящую разлуку? Возмутится, побежит к начальнику или радостно заулыбается? Как там не крути, «отпущенная» пощечина, наверняка, все еще горит на его физиономии, а присутствие Ксаны делает этот жар вообще нестерпимым.

– Как это передать? – возмутился Славка и это его возмущение явно пришлось по вкусу кокетливой девице. – Стажер только вошла в курс дела, подобрала нужные бумаги, сейчас отправляется для допроса свидетелей, а ты

– отдай? Не получится, Василий, не отдам. И Дядюшка тебе не поможет!

– Подумай, старлей, стоит ли из за одного вечера заводить свару? Погуляем вместе с Баниной на депутатской свадебке – все дела. Завтра верну в целости и сохранности.

– Вы не так выразились, капитан, – промурлыкала Ксана. – Не вы возвратите, сама вернусь… В сохранности!

Последнее слово она почти пропела. Столков глянул на нее с таким бешенством, что любой другой оперативник немедля бы заизвинялся. Но Ксана

– не омоновец и не оперативник. Она не испугалась капитанской немилости, ответила безмятежной улыбочкой женщины, знающей свою силу.

– Это уж как получится, – подавив гнев, философски ответил он. – Вы, Банина, слишком неопытны и молоды, вам трудно судить о нашей работе…

Один вечер? Действительно, не стоит шуметь. Успокоившийся Славка с любопытством следил за пикировкой.