Такова — в общих чертах — не слишком-то приятная история циклопов с Чертовых скал. На сей раз их прибило к берегу Страны добротышек.

Даже очутившись в мешке, Румо ничего дурного не заподозрил. Он уже привык, что взрослые ни с того ни с сего хватают его и носят туда-сюда. Мешок — это лишь очередной способ перемещения.

Главное беспокойство причинял ему зуб. Такая затяжная боль никак не вписывалась в его уютный мирок. Конечно, ему бывало больно и раньше — то шлепнешься носом вниз, то занозишь лапу, — но болело недолго. Теперь же боль не только не проходила, но даже усиливалась. Больше того: болеть стало в двух местах сразу. Но Румо терпел и старался не шевелиться.

Циклопы, оставшиеся на плавучем острове, заметили, что волны вот уже несколько дней бьются у подножья Чертовых скал, зарывшихся в ил у берега. Еще немного, и их опять унесет в открытое море. Чудовища беспокойно оглядывали окрестные утесы. Почти все циклопы уже вернулись с добычей, ждали последнюю дюжину сородичей.

Из тумана, расползавшегося над берегом, раздался ужасный рев или, скорее, вопль. Так циклопы подавали сигнал, дуя в морскую раковину. Возвращался последний отряд, и циклопам на скалах эти звуки были слаще музыки.

Одноглазые разбойники показались на вершине утеса, победоносно размахивая мешками, набитыми еще живой добычей.

Есть в мире такие жестокие создания, которые пожирают добычу заживо. Кровь стынет в жилах, стоит представить. Одно дело — быстро и почти безболезненно зарезать орнийскую болотную свинью, содрать бородавчатую шкуру, нашпиговать розмарином и зажарить на вертеле — так делают многие жители Цамонии, кроме вегетарианцев, конечно. Но вырвать у еще живой свиньи трепещущее сердце и сожрать его — что может быть чудовищней? Это, кстати, запрещено законом. Разумеется, не все исполняют закон — например, вервольфы и еще кое-какие злобные существа. Но циклопы с Чертовых скал дадут всем им сто очков вперед. Одноглазые чувствуют вкус еды, только когда та еще шевелится.

Дрейфуя в открытом море, они жадно бросаются на живую рыбу. Захватив корабль, заживо сожрут матросов, пиратов, пассажиров, капитана — всех до последней крысы, таракана или червяка из трюма. Причалив к берегу, угостятся живыми цамонийцами. Короче говоря, циклопы непривередливы, им все равно, кто попадет к ним в лапы, слопают хоть лесную ведьму-паучиху, лишь бы та как следует трепыхалась. Главный критерий при выборе еды для циклопа — ее бойкость.

Циклопы научились так искусно обгладывать жертву, чтобы та как можно дольше оставалась живой. Жизненно важные органы, такие как сердце и мозг, они приберегают напоследок, однако в конце концов добыча съедается вместе с когтями, костями, чешуей, глазами, ресницами и щупальцами. Циклопы стараются как можно дольше сохранить жертве органы, которыми та издает звуки. Язык, гортань, легкие и голосовые связки считаются величайшим лакомством, их приберегают на десерт. Визг, крики и стоны — это как щепотка соли, как аромат чеснока или лаврового листа. Циклопы пожирают не только глазами, но и ушами.

Еда у них делится на три категории. В низшую входят существа, хоть и живые, но малоподвижные и не издающие звуков, например мидии, устрицы, улитки и медузы — их едят только в крайних случаях. К средней категории относятся животные, которые не кричат, зато трепыхаются как следует: это рыбы, осьминоги, омары, крабы и морские пауки. В высшую категорию попадают все, кто способен говорить, кричать, реветь, пищать, каркать, щебетать, блеять — в общем, издавать от страха любые звуки. Наттиффтофф или бобер, добротышка или вольпертингер, прибрежный гном, чайка или шимпанзе — циклопу все равно.