Гигантские сталактиты продолжали падать в озеро, поднимая огромные волны. Они сбивали фрауков с ног и топили лодки.

Вольпертингеры бежали что было сил. Первые сталактиты стали падать и над сушей, осыпая беглецов дождем каменных осколков.

Крики фрауков стали тише, всего несколько чудовищ еще держалось на ногах, яростно размахивая щупальцами. По пещере прокатился рев громче прежнего, и вдруг сверху обрушилось огромное черное облако песка, глины и камней, погребя под собой уцелевших фрауков. Еще какое-то время раздавалось эхо, затем все стихло.

Вольпертингеры все еще бежали, но кое-кто из них все же решился остановиться. Румо и Рала тоже остановились и оглянулись.

Облако пыли плотной завесой прикрывало жуткую картину. Все взглянули наверх. Свод пещеры уцелел, хватило и небольшого каменного войска, чтобы уничтожить самых огромных чудовищ подземного мира, а вместе с ними — Шторра-жнеца и его отважных мертвых йети.

Неподалеку от Ралы и Румо стоял бургомистр Йодлер Горр. Отряхнувшись от пыли, он огляделся и сказал:

— Ну вот. А теперь — все домой.

Бой на арене давно закончился, но настоящая великая битва еще впереди. Субкутанный эскадрон смерти Тифона Цифоса поднялся из праха Фрифтара, бывшего королевского советника и распорядителя Театра красивой смерти, погибшего в муках.

Итак, Фрифтар отдал концы, сердце его остановилось, субкутанный эскадрон смерти, клетка за клеткой, уничтожил его плоть, внутренности и скелет, оставив лишь горстку пыли. Вот вирус поднялся над останками поверженного и стал кружить над пустыми трибунами, над осиротевшим ярусом пленников, над балконом медных болванов в поисках новой жертвы, но всюду находил лишь мертвые тела, где всю работу уже сделали до него. Невидимая микроскопическая армия добралась до стены театра и двинулась наружу.

Наконец-то: вокруг простирается Бел, город, полный жизни. И вирус бросился вниз, на Бел, исполняя проклятье Тифона Цифоса: «Пусть же Бел и всех его жителей сожрут изнутри, как меня теперь!»

С тех пор как Румо спустился в подземный мир, на площадь черного купола не ступала лапа вольпертингера. И вот они, один за другим, поднимались из темного подземелья. Уже сгущались сумерки, на темно-синем небе висели редкие облака. Вольпертингеры полной грудью вдыхали свежий воздух, купаясь в последних теплых лучах заходящего солнца. Многие отряхивались, будто желая отогнать запах подземного мира вместе с воспоминаниями о нем.

Вольпертингеры собирались вокруг черной ямы и вскоре заполонили всю площадь и соседние улицы. Никто и не думал расходиться, все ждали заключительного слова, которое отделило бы прошедшие события от дальнейшей жизни.

Все взгляды устремились на бургомистра, подбиравшего подходящие слова, сочинявшего речь еще во время подъема по лестнице. Когда все смолкли, Йодлер Горр вздохнул глубоко и произнес историческую фразу:

— Черт побери, понадобится громадная крышка, чтобы заткнуть эту проклятую дыру!

Никто не проронил ни слова, не шелохнулся, не слышалось ни возгласов одобрения, ни хлопков. Не эти слова ожидали услышать вольпертингеры после перенесенных страданий и потерь, не их следовало бы занести в городские летописи. И все же каждый знал: это самые правильные слова. Народ начал расходиться, а мастеровые тут же стали думать, из чего бы соорудить такую крышку.

— Я что-то не то сказал? — удивился бургомистр.

— Отнюдь, — ответил кто-то. — Молотком да в темечко. — Это был Фольцотан Смейк, вместе с доктором Колибрилем стоявший рядом с бургомистром.

Бургомистр задумался, уж не намекает ли червяк этим молотком и темечком на вмятину у него в голове, но тут же отогнал подозрения. Он снова на службе. В Вольпертинге чужаки — неслыханный поворот политической ситуации! Никогда прежде в Вольпертинг не допускались чужаки.