Несколько циклопов вернулись в кладовую за добавкой к завтраку. Всякий раз, когда одноглазые чудища заявлялись в пещеру, щенок прятался в своей берлоге. Но теперь он застал в ней черного гуся — того самого, что обижал его на подворье у гномов.

Какой-то из циклопов с ревом гонялся за курами, остальные оглядывались в поисках еды. Один заметил Румо и, ухмыляясь, двинулся к нему. Маленький вольпертингер зарычал на гуся, чтобы тот убирался из его берлоги, но гусь, высунув язык, зашипел в ответ. Тут циклопу подвернулось несколько поросят, и тот в нерешительности остановился.

Румо вспомнил один проверенный способ: встав на задние лапы так, что оказался почти одного роста с гусем, он снова зарычал, на сей раз громче. Оскалившись, он пригрозил гусю единственным зубом. Гусь молча вышел из берлоги, переваливаясь с боку на бок, а Румо заскочил внутрь. Сбитый с толку гусь остановился и привлек внимание циклопа. Облизнувшись, циклоп подбежал в три прыжка и ухватил гуся за шею. Гусь едва успел гоготнуть, и больше Румо его не видел.

Лишь когда одноглазые убрались вместе с гусем и поросятами и в пещере стало относительно спокойно, Румо решился выбраться из укрытия. Его как магнитом потянуло к вонючей яме, моргавшей таинственным глазом. Щенок немного побродил вокруг, то и дело поглядывая в яму: не появится ли ее обитатель целиком. Но все было по-старому: плавник то всплывал, то опять погружался в воду, временами показывался глаз, со дна медленно поднимались пузыри, гулко лопаясь.

Румо решился подползти к яме на животе. Сантиметр за сантиметром он подбирался все ближе. До края ямы оставалось всего полметра. Неизвестное существо скрылось, не было видно ни плавника, ни глаза, лишь огромные пузыри лопались с громким хлопком, распространяя зловоние.

Не теряя мужества, Румо закрыл глаза и принюхался. Так и есть! Красные волны усилились. Казалось, они бьются в такт мощному сердцу — медленно, размеренно, спокойно.

Румо не заметил, как из темно-зеленой слизи стала бесшумно подниматься серая громадина. Головой и зубами чудище походило на акулу, а туловищем — на толстенного червяка.

— Здравствуй, — проговорило существо. Голос звучал, будто из глубокого колодца.

Распахнув глаза, Румо в три-четыре прыжка отскочил от ямы, встал на все четыре лапы и затявкал. Вышло не слишком грозно: Румо ведь только щенок. Но не похоже, чтобы существо собиралось вылезти из воды и схватить его. Вдоль туловища червяка, справа и слева, шло по семь крохотных лапок, которыми тот смешно размахивал в воздухе.

— Подойди ближе, — тихо и дружелюбно пробормотало существо. — Я тебя не обижу.

Румо не понял ни слова, но мягкий монотонный голос вселял доверие. Не решаясь приблизиться, Румо перестал лаять и только потихоньку рычал.

— Иди же, — повторил червяк. — Не бойся, давай! Я твой друг.

— Граа-ра-грааха, — отозвался Румо. Он и сам не понял, что хотел сказать, но почувствовал: что-нибудь ответить непременно нужно.

— Ты разговариваешь? Вот так удача! Ведь ты вольпертингер, ты знал об этом?

И не важно, что Румо не понимал, о чем говорил гигантский червяк, главное — кто-то попытался наладить с ним контакт.

— Вольпертингер, — повторил червяк, показав лапкой на Румо. — Ты вольпертингер.

— Вольпаграга, — прорычал Румо.

— А ты способный ученик, — ухмыльнулся червяк и захохотал так, что вода выплеснулась через край ямы. — Скажи-ка: Смейк! — велел он щенку.

Румо смутился.

— Смейк! Смейк!

— Гра?

— Смейк! Скажи: Смейк!

— Смей, — рявкнул Румо.