— А письмо? Перед смертью он оставил письмо, где прямо настаивал на нашем браке.

— Это меня и настораживает, — сказала Жозефина. — Кристиан был замечательный человек, в свое время даже пытался за мной ухаживать. Я помню его таким чистым и наивным, таким смешным и неловким. Думаешь, банкиры сделаны из железа или гранита? Нет, они живые, со своими слабостями, люди… Боже, а как я была тогда наивна… Вот и мои розы.

Беатрикс смотрела на изумительные куртины, на ухоженные кусты роз, и все никак не могла осмелиться задать мучивший ее вопрос. Наконец она решилась:

— Простите, а вы любили Кристиана Ван дер Мея?

В воздухе повисла пауза. Над розами летали пчелы, они неторопливо, обстоятельно жужжали, собирали нектар с ароматных цветочных чашечек… Пауза затянулась, и Беатрикс перепугалась: неужели она своим вопросом ранила мать Корнелиуса? Конечно, нельзя лезть в душу к другим, но что делать, когда вопрос просто висит на языке и невозможно его не задать?

Наконец девушка услышала вздох.

— Я любила, дорогая. Одного человека. Достаточно странного… Что теперь об этом говорить? Все в прошлом. Сейчас моя жизнь состоит из воспоминаний… Корнелиус! — громко позвала она сына. — Посмотри, какая-то неприятность случилась с водо-перепускным механизмом плотины! Наверняка у шлюза скопился мусор!

— Вижу, — отозвался Корнелиус с противоположного берега канала.

Беатрикс заметила своего будущего мужа только в эту секунду. Нет, он не скучал, как предсказывала Жозефина, а по-хозяйски обходил владения матери.

На Корнелиусе были потертые джинсы и толстая матросская куртка. Девушка еле-еле сдержала смех, — адвокат походил на рабочих, которых часто можно встретить стоящими с баграми у шлюзов. Сильным руками он повернул ворот, и вода с ревом хлынула на покрытые зеленым мхом камни, унося ветки и прошлогоднюю листву, скопившуюся у плотины.

Налюбовавшись на Корнелиуса, Беатрикс снова принялась разглядывать розы. Опытным взглядом оценила обработанную почву, чистые стволы розовых кустов, здоровые листья на сильных стеблях.

— У вас хорошие, ухоженные цветы, госпожа Мидволд. Говорю вам, как специалист. И садовник у вас профессионал своего дела.

— Он служит у меня тридцать лет, — с гордостью отозвалась Жозефина.

— Но… Есть одно маленькое «но». Я вижу, он не любит экспериментировать, — сказала Беатрикс. — Представьте только, как живописно будет выглядеть ваш розарий, если вы решитесь прививать другие сорта, допустим, вот сюда.

Она указала на куст, обсыпанный нежно-розовыми бутонами.

— Уверяю вас, будет великолепно смотреться, если мы привьем к нему ярко-красные розы. Всего одну ветку, но зато — как будет необычно, красиво! — Беатрикс выпрямилась, оглядела сад. — А еще лучше, если среди ваших черных роз появятся белые цветы, среди красных — черные… Бордовые хорошо смотрятся с персиковыми оттенками, желтые розы… Да вы сами можете проявлять свой вкус и фантазировать сколько угодно!

— А прививки не испортят мой розарий? — осторожно поинтересовалась Жозефина Мидволд.