Русалочка отвернулась:

– Это уже не люди, – сказала она.

– Совершенно верно, моя госпожа, сказала Глория, – эти существа должны быть принесены в жертву на Вашем бракосочетании с Повелителем Ветра Арренном.

– Этого никогда не будет! – глаза Русалочки сверкнули.

Русалочка больше не смотрела на узников. Она повернулась лицом к Глории, желая знать, последует ли та с ней до конца.

– Я думаю, что из этого лабиринта существуют выходы, – сказала Диана.

– Тогда пошли, – ответила Глория.

Они повернулись и устремились прочь из Комнаты Цепей. Опять их объяла тьма. Но теперь она не казалась им страшной.

Русалочка стремительно продвигалась вперед. Глория семенила за ней, заметно отставая. Они повторили путь в обратном направлении, пропуская нужное число отверстий. Вскоре они свернули направо и вышли в какое-то помещение, которое все расширялось и расширялось.

– Глория! – позвала подругу Русалочка.

– Я здесь!

– Иди ко мне!

Они двинулись вперед, держась за руки. Они шли очень долго, пока не увидели какой- то красный свет. Русалочка выпустила руку Глории и стала пристально вглядываться в то, что было перед ними.

Прямо над головой они увидели открытый огромный люк. Русалочка нырнула в него. Следом за ней в этот люк протиснулась Глория.

Это была одна из комнат во дворце Повелителя; Русалочка знала, что за ней был другой лабиринт.

– Я думаю, что есть еще одна дверь, – подтвердила мысль Русалочки Глория.

Она говорила вполголоса, но в интонации ее слышалась тревога.

– Я не запомнила дорогу назад, – сказала Глория.

– Я тебе о ней расскажу, – успокоила Диана. – Хотя вообще, ты должна постараться все запомнить.

Глория кивнула. Она смотрела в лицо Русалочке и думала, какое же оно странное: бледное от страха, но в то же время исполненное решимости.

На всякий случай Глория еще раз спросила:

– Ты понимаешь, что будет, если твой отец нас поймает?

– Понимаю, – ответила Русалочка.

– А может, ты предпочла бы все-таки быть женой Повелителя Ветра, если отец согласится освободить принца?

– Предпочла бы? – возмутилась Русалочка. – Да будь на то моя воля, я бы вышла замуж лучше за последнего раба в царстве моего отца! Я согласна на что угодно, только бы освободить принца. Господи! Как он страдает! Но сейчас бесполезно мечтать, надо что-то делать, чтобы его освободить.

Русалочка смотрела на Глорию застывшим взглядом. Казалось, она ничего не видела вокруг.

– Значит, храм твоего отца для тебя – ничто? – спросила Глория.

– О, – воскликнула Русалочка, – сама подумай: почему я должна испытывать благоговение по отношению к своему отцу? Ведь он разлучил меня с возлюбленным, с принцем Велогием. И я готова пойти на что угодно, только чтобы быть вместе с ним. Даже если мы умрем.

Глория не стала спорить с Русалочкой, потому что и сама в душе считала ее поступок справедливым. Рано потерявшая отца и мать, Глория раньше не задумывалась, что такое человеческая привязанность. Но теперь она почувствовала, что есть какая-то неведомая сила, которая влечет одного человека к другому. Этой силой являлась любовь.

– Ты права, – сказала она Русалочке. – Если все время подчиняться твоему отцу, то можно сойти с ума... Послушай, Диана, я хочу до конца быть с тобой...

И сказала она это с искренней добротой.

– Да, – ответила Русалочка. – Я знаю, что ты это можешь, но я не могу рисковать тобой.

– Почему?

Русалочка ничего не сказала в ответ.