|
Ха-ха-ха, как моя фамилия например… Никто и запомнить-то не может, не то что выговорить…» Также профессор пытался выяснить, не случалось ли у меня в детстве травм от сексуальных домогательств, и не страдаю ли я ночными кошмарами. Не получив пищи для своих умозаключений, он списал все на обычную усталость, провозгласил меня относительно здоровой и настойчиво порекомендовал попить витаминочек. «Апатия — это не болезнь. Это нехватка в организме специальных веществ. Когда вам кажется, что у вас болит душа — это значит, что наблюдаются перебои в работе сердца. Когда…» Дальше я не слушала. К счастью, у Лилички хватило ума довольно быстро вытянуть меня оттуда.
Первые полчаса после такого общения я плевалась. Потом, смеха ради, приняла любезно предоставленную Лиличкой таблетку, выпила кофейку, покурила на балконе мечтательно. И вот теперь уже была переполнена какой-то неестественной, совершенно не похожей на обычную мою приподнятость, чужой жаждой деятельности. Чудесное это мое превращение бесило меня страшно, потому как доказывало, что я действительно набор молекул, и подвластна каким-то химическим веществам и чужим вмешательствам. — Смотри на все оптимистичней! — настоятельно рекомендует Людмила, в ответ на мои давно уже пропитанные самоиронией жалобы. — Оппоненты сами нашли средство привести тебя в боеготовность. Что может быть забавней, а?
— Это мне? — Тебе. — А за что? — За то, что другого выхода нет. И мобильный и домашний у тебя прослушиваются… Мне поначалу все равно было. Позлить Лиличку — милое дело. А сейчас, когда наши с тобой отношения стали такими… х-мм… значимыми и для посторонних ушей не рекомендованными… — Это смешно! Мне нельзя дарить технику! Я — разрушитель. Что не возьму в руки — сломается. И не только техника, между прочим. — Я заметил. Еще тогда, когда от первого же твоего прикосновения сломался безоговорочно…
Артур нашелся спустя двое суток с момента, как я начала опасаться, что он больше никогда не появится. Опасаться я, ясное дело, начала, едва он шагнул за порог тем памятным утром. Не то чтоб хотелось продолжить отношения, нет-нет… Скорее, важно было начать их снова. Обдуманно, взвешенно и на трезвую голову. А что? Взрослая девочка. Имею полное право выбирать любовника на свой вкус. А то, что Лиличка от этого взбесится — так это меня меньше всего заботит. Хотя, вру, заботит, и даже заводит еще сильней… До подъезда доехала на такси. Лиличка вот уже второй день предложением подвезти меня не баловала. То ли воспитывала в разросшемся теперь коллективе субординацию, то ли обижалась на мою явную расположенность к Людмиле с дядей Мишей. Таксист послушно остановил машину, уточнил, что нашей охраной ему все уже заплачено, зорко оглядел окрестности, видимо, выполняя поручение проконтролировать безопасность моего возвращения домой. Оглядел, но из машины выходить поленился. И слава богу! Под подъездом, словно влюбленный подросток меня поджидал Артур. В руках, вместо положенного букета, он сжимал коробочку с телефоном. — Пусть это будет твой секретный сотовый, — оскорбительно деловым тоном, совсем не вдаваясь приветствия, сообщил он. «Ты повесишь на стул позабытую тень,/ Моих присутствий и влажных приветствий…/ Казанова, Казанова…» — моментально включается в голове, сигнализируя об обиде. Но я не подаю вида. В своей расчудесной манере делаю «большие глаза», хлопаю ресницами самым, что ни на есть наивным образом заглядываю в лицо: — А Лиличка говорит, что ты меня не любишь, — тяну неопределенно… — Да нет, отчего же, — хмыкает Артур, после секундного раздумья. |
