— Ты мне это брось! — всерьёз заводится собседеник, — Я по делу к тебе, а ты стебёшься! В общем, так. Я тебе ситуацию обрисовал. Теперь вместе думать будем. Задача номер раз — нейтрализация стервы, задача номер два — возврат Геннадия в коллектив. Потом дальше думать будем. Кстати, чего это он вдруг Рыбкой стал?

— Захочет, сам расскажет. Я, в отличие от некоторых, о подробностях чужих жизней не распространяюсь.

— И даже это я тебе прощу, — в своём желании работать со мной Артур непоколебим, — Сработаемся, сбавишь гонор. Я вообще человек хороший, если не сопротивляться. Итак, я тебе исходные данные сообщил. Думай.

— Да что тут думать?! — взрываюсь я, — Что значит «не сопротивляться»? Я всё решила уже! Не буду я вам ничего петь!

— Не о том думай, — осекает меня Артур, — Вопрос о твоем участии в проекте уже решён. Думай, как убедить в этом Генку со Стервой. Ладно, извини, меня тут уже гонят с телефона. А хозяин у меня тут спит, на коврике…

— Что?!?!

— Классику знать надо. А тем более, цитаты из мультфильмов. Ладно. Созвонимся позже… Надеюсь, у тебя появятся идеи…

— Тьфу! — в сердцах говорю я и, хоть и в самом конце разговора, но всё-таки швыряю трубку. До чего противно, когда твоё мнение не воспринимают всерьёз!

Из-за Артуровских преследований я расстроилась настолько, что наплела в редакции что-то о сверхуважительных причинах. Сижу теперь в дальнем углу опустевшей «Каки», нервно тарабаню пальцами по столешнице. Жду.

Эта полуподвальная кафешка — мой любимый динозавр, чудом уцелевший в эпоху поклонения импортным кофеваркам, звонким кафельным полам и аквариумоподобным витринам. Здесь варят натуральный кофе на песке и разливают его в чашки отнюдь не напёрсточных габаритов. Здесь мягкий свет, тихий джаз и пушистые скатерти на столиках. Здесь хорошо. Здесь, едва отряхнув пальто от снега, начинаешь оттаивать. И физически и душой. Особенно, если к кофе заказать ещё коньячку. Но мне сейчас не до отдыха.

Свинтус опаздывает, и я с истеричной жестокостью каждые пять минут набираю его номер.

— Я в пути! — ругается он, но всё же едет. Бросает все дела и пушистую секретаршу. Бросает свой отдел и мчится меня спасать. Потому что по телефону я спасаться слезливо отказываюсь и требую немедленной личной встречи. Я редко требую чего-то столь категорично, и в бывшем муже, после нескольких попыток перенести встречу на вечер, всё же врубается тревожный звонок: «Что, правда неприятности? Ладно, что с тобой делать… Я сейчас буду.» Меня обижает немного, его снисходительное «Ладно». Лично я, на его призывы о помощи, выехала бы немедленно, без всяких «так уж и быть». Но таких призывов я от него не дождусь, потому что с тех пор, как мы расстались, у Свинтуса не случается никаких неприятностей.

Вспоминается давний разговор с Карпушей. До появления Свинтуса, Карпуша вечно не одобрял мой выбор спутника, и подтрунивал над каждым объявившимся в моей жизни увлечением:

— Маринка, да что ты выбираешь себе всегда каких-то…несчастных… По-моему, ты начинаешь встречаться с мужиками оттого, что тебе их жаль.

— Нет, — весело парировала я, — Ты ошибся в хронологии. Сначала я начинаю с ними встречаться, а уж потом они делаются несчастными.

Наконец, дверь с тихим скрипом отворяется и на пороге появляется заснеженный Свинтус. Я не видела его триста лет, и уже обрела способность давать объективные оценки. Ничего общего с моим рассеянным, милым и немножко смешным Свинтусом давних лет.