Театральная пауза после этих слов ничего особенного Марине не сказала, никакой трагедии она пока не обнаружила и ждала, скептически сощурившись, продолжения. Ожидала, разумеется, какой-нибудь шутки, или еще чего отвлеченного…

— Не понимаешь? — Свинтус явно сердился. — Ладно, рассказываю дальше. Я сразу все понял, связался с производителями, повез свою машину на экспертизу. Ничего не бесследно исчезают эти чернила — хорошо, правда, что я салон еще не мыл, — остаются кусочки этой гадости. Так вот, надпись, тобою увиденная, ну все эти твои послания с того света — не что иное, как чья-то злая шутка. Понимаешь?

До Марины начало доходить. Лицом побелела, но виду пока не подала, переспросила несколько раз, убедилась на подробностях.

— Провели экспертизу, выявили. На бардачке моей машины остались следы появляющихся и исчезающих чернил. Именно тех, которые через пятнадцать минут после написания проявляются, потом минуту держатся, исчезают и через пять минут снова появляются. Потом исчезают уже навсегда. Вообще разработки секретные, но сейчас все попало в руки коммерсантов, поэтому в продаже найти можно… Ты слышишь меня? Не ведись! Кто-то, знаю твою легковерность и предрасположенность, намеренно пытается обмануть. Не знаю уж, чего добиваются. То ли с ума хотят свести, то ли заставить верить в то, что твои выдумки про контакт с Дмитрием — правда.

— Но ведь… — она вздохнула только, и понуро опустила голову. Только тогда почувствовала, на чем держалась в последнее время — на вере в Димку. На ощущении постоянного его присутствия и покровительства. И не хотела бы просыпаться по утрам, но должна была — знала, что есть существо, которому не безразлично, которое наблюдает и участвует. Она действительно верила в него! Она так верила…

Все становилось на свои места. И ГАИшник, который в строго назначенное время Свинтуса из машины вытащил, и все, что было в поезде, и лестничная клетка Артура…

— Мой тебе совет, — Свинтус продолжал говорить. — Немедленно пойди напиши заявление. Для перестраховки, чтоб шутники эти — если с серьезными намерениями — побоялись дальше соваться. Только сразу предупреждаю, — тут Свинтус сменил тон, и Марина ясно поняла, отчего он так долго молчал, и, хотя еще на прошлой неделе во всем разобрался, ей, Марине, ничего не говорил, — Предупреждаю, что с тобой никуда не пойду и участвовать в этом мероприятии не буду. Мне некогда. И так дома почти не бываю, еще не хватало в твои приключения занырнуть. Пора становиться взрослой, Марина. Я тебе информацию передал, а ты иди пиши заявление. Сама, без меня…

Он убеждал так напористо, защищался так яростно, будто Марина нападала и что-то от него требовала. И было очень горько, что он так относится. Да. Всю жизнь звонила ему по малейшему пустяку. Но ведь не из-за беспомощности, а от родства душ. От искреннего желания поделиться приключениями, а в обузы напрашивать никогда не собиралась…

— Успокойся, — сказала каменно. — И не думала даже просить тебя о помощи. Все и так ясно. За инфо спасибо. Писать никому не буду. Это все… — тут поняла, что уже с собой не справляется, и окончила разговор очень скомкано. — Это все просто шутка. Подумаешь… Извини, мне бежать надо.

Отшвырнула телефон и давай реветь. В голос, будто одна во всем мире. Потом сообразила — не время привлекать соседское внимания — подушкой рот затыкать принялась. Но рот громкий, сильный, фиг с ним справишься… И трясется вся, и на телефон дико так погладывает.