— Дмитрий, фи! — возмущаюсь формулировочной. — Следите за текстами!

— Ну, как тут уследишь? — виновато ухмыляется, хитрец, а в глазах ни капли раскаяния, — Ой, брось ты. Ну, какой я Дмитрий? Димка-шалопай. Димка-хулиган. Это да. А Дмитрием я только последние пару лет стал. Сорок лет, ни дать, ни взять, — время срочно вырастать, мало пить и много спать, прекращать хм-хм пинать… Это я сам придумал. Только что. На словах легко, в жизни — не получается.

— Точно, — соглашаюсь я, подумав, — И впрямь Димка-шалопай… Кто б еще до таких почтенных лет дожил, а авантюр избегать так и не научился…

Ровно на этих словах Марина-массажистка начала ломиться в дверь. Стучала, дергала, звала… Я сидела с ногами на постели, давилась от хохота, наблюдая, как Димка, растеряв навек всю свою застольную презентабельность, прыгает по купе, целясь ногой в штанину, и, следуя отчаянной жестикуляционной мольбе этого шального типа, громко возилась с замком и бросалась в Ринку короткими междометиями, вроде:

— Рин, все ок. Через пять минут открою. Да подожди ты!

Ринка при этом страшно хотела взять из купе что-то важное, поэтому заметно нервничала и ругалась. Пронаблюдав, как совсем не солидный, но все же сорокалетний мужик вылазит из моего купе через окно, предварительно трижды оглядев платформу, я спокойно задвинула раму и, не таясь, расхохоталась.

— Да что там у тебя?! — бурчала Ринка.

— Не поверишь! Помнишь, проводник при вселении просил нас не трогать защелку, а закрывать на верхний замок? Так вот, я об этом забыла, и как теперь отсюда выйти, не знаю. Все уже перепробовала.

— Блин! Нельзя было раньше сказать! Сейчас позову кого-нибудь… Марина, ты просто ходячий разгром! Мне нужно срочно показать Передвижному медицинскую книжку, а то он потом куда-то уйдет и фиг я его потом поймаю…Слава богу!

Последнее восклицание было вызвано не мной, и вскоре кто-то принялся ковыряться отверткой в нашем замке. Спустя минуту, добрый спаситель — гладковыбрит, бакенбарды прилизаны, спина чуть вперед зад на отлете — чудесным образом размыкает челюсти замка.

— Спасибо Дмитрий, — говорю холодно. — Рада видеть вас снова.

— Гх-м… Я проходил мимо, и не мог не помочь, это мой долг! — гнусавит он.

Так у меня завелся свой персональный Димка, о чем, несмотря на все последующие события, я до сих пор не жалею ни на миг.

С тех пор началась наша тайная связь. Недолговечная, как все страсти, и острая, как всё тайное.

/Кончики пальцев,/ помнят каждую складку твоего тела./Вот бы остаться,/но быть рядом без оглядки не мое дело./ Моя работа — / приходить на миг и в рупор материть беды./А вот заботы — / Залатать ступу, иль хоть купить кеды./

Нам было сладко вдвоем. И в те минуты, что удавалось удрать от общественности, и при всех, когда праздно болтали и поддразнивали друг друга невинными для посторонних глаз фразочками. Мы чувствовали друг друга родными. И в период идиллии — когда казалось даже, что наши отношения могут перерасти в нечто большее, чем обычный командировочный роман, и позже — когда все уже стало ясно, и я ограничила возможности общения.