|
– Ну что, Леша, – обратился он к Иванову. – Еще раз опоздали? – Не пойму я, Владимир Дмитриевич. – Иванов горестно сидел на лестнице. – Не пойму. Лампы дневного света придавали его лицу зеленоватый оттенок, подчеркивая круги под глазами. Превращая молодого мужчину в старика. – А чего тут не понять? – Калугин привалился к стене. – Обыграли нас, Лешенька, обыграли. Опять. Если бы мы с тобой жили в Японии, то пора было бы харакири делать. – Приеду в Управление, – Иванов сжал кулаки, – я этого Рогинова порву! Порву, суку! – Да, подгадил нам техник… Сучий сын, продажная душонка. Один человек, а какие последствия?… Вот и задумывайся теперь над ролью личности в истории. На площадке появился участковый с двумя перепуганными гражданскими. – Понятые… Калугин сделал жест, проходите, мол. – Ладно. – Владимир Дмитриевич отлепился от стены. – Давай, Леша, пройдемся еще раз. И поедем клиентов допрашивать. – Да толку… По рожам видно, «бычки» тупые. Таких специально растят. На убой… Многого они не скажут, просто потому, что не знают. – Ну, хоть душеньку потешим. – Калугин хрустнул пальцами. – Я после того, что они тут учинили, очень настроен… по-деловому. 64. В бане всегда хорошо. А когда в нее залетаешь с мороза, да уже не в первый раз, то и подавно. – Эх! Пар столбом, дым коромыслом! – Дверь коротко скрипнула, и внутрь, пригибаясь, чтобы не стукнуться о притолоку, заскочил Петр Фадеевич. В парилке тут же стало тесно. Раскрасневшийся от холода, волосы дыбом, хозяин дома заухал, стряхивая с себя остатки снега, и стал похож на лешего, по ошибке затесавшегося среди людей. Да и случись такое, Сергей не слишком бы удивился. Баня стояла поодаль от остальных домов, ближе к лесу. Да и выглядела как-то… чуточку диковато. Грубые толстые бревна, все сделано с запасом, на века. В предбаннике вениками травы висят и пахнут так… Если закрыть глаза, то можно представить, что именно этим вкусным ароматом увядшего, спящего лета пахнет Время. – Охо-хо! – заголосил Петр Фадеевич, плеская на камни. – Охо-хо! Он запрыгнул на полок, пригибая голову. – Эх, сейчас накатит! И накатило. Вдарило мокрым жаром, да так, что воздух из легких вышел и сжалось все до хруста в суставах. – У-у-ух… – закряхтел Михалыч. – Ну, Петр Фадеич, ты дал… Ох, не выдержу! – Терпи, терпи, Антоша! – закрыв глаза, голосил хозяин. – Терпи! Сергей поймал себя на том, что начинает тихонько подвывать. Жар достиг своей верхней точки… и неожиданно полегчало. Стало легче, да и вообще возможно дышать. Воздух больше не обжигал горло, не скреб кожу кипятком. – О-о… – простонал Михалыч, расслабляясь. – Хорошо… – Вам хорошо, а нам подавно, – ответил хозяин. Вообще пословицы, поговорки и всякие присказки сыпались из Петра Фадеевича, как из рога изобилия. Казалось, что на каждое слово у него найдется два, да еще и в рифму. «Пора выходить, – подумал Сергей, чувствуя, как мягко начинает кружиться голова. – А то с непривычки распарит…» Он сделал движение слезть с полки, но Петр Фадеевич остановил: – Куда? Сергунька! Мы ж еще и не парились! – Да я уже… – смутился Сергей. |
