|
— Знаете, ротмистр, что это такое? — Никак нет, — сознался Фаддей Евлампиевич. — Само собой, где уж вам. Эта баночка из гримерного набора «Диор и Лейхнер». Знаете, сколько он стоит? Только примадонны императорских театров могут позволить себе иметь такой грим… да еще императорская семья. — Полковник запустил в баночку палец, вынул, потер указательным о большой, полюбовался и даже понюхал. — Так я и думал. Тональный крем номер шестнадцать, если не ошибаюсь. Взгляните-ка. С таким цветом кожи можно играть прекрасную мавританку или, к примеру, цыганку. Не так ли? — Точно так-с, — подобострастно подтвердил Фаддей Евлампиевич. — Меня не любишь, но люблю я, так берегись любви моей, — негромко, но с удовольствием пропел полковник. — Впрочем, есть еще один вариант, самый вероятный: загар. Простой южный загар, какой бывает у селянок. Но — ай-ай! — наносить такой грим, не обсыпавшись рисовой пудрой… Впитается в поры — потом за три дня не отскребешь… Бедная великая княжна… Ай-ай… Гоцеридзе покачался с пятки на носок, глядя на Недогреева с видом веселой приязни. Зная, что означает это настроение полковника, всякий был бы рад сам себя затолкать поглубже под камень, прикрыть руками голову и зажмуриться. — Ну так и быть, дам вам еще один шанс, — внезапно смилостивился полковник. — Вы полагаете, что наша беглянка укатила в Бахчисарай или Балаклаву? Фаддей Евлампиевич уже не был ни в чем уверен. Но ответить «никак нет-с» означало нарваться на вопрос: «Почему же тогда вы не приняли мер к задержанию великой княжны на иных дорогах?» Пришлось ответить: «Точно так-с». — Прэлэстно, — «включил» акцент полковник, и Недогреев совсем пал духом. — На чем же она уехала? — Надо думать, ее поджидал сообщник с коляской. — Законное предположение. На нижней дороге или на верхней? — Полагаю, на нижней, ваше превосходительство. — Да? Ну что ж, пойдем проверим. Нет ничего приятного в том, чтобы идти в гору даже ранним утром, когда солнце только-только высунулось из моря и совсем не печет. Фаддей Евлампиевич вспотел в мундире. Украдкой вытер платочком лоб. А полковнику ничего — лезет и лезет вверх, будто у него не ноги, а пружины… Отнюдь не с сочувствием ротмистр подумал, что великой княжне было куда труднее взбираться по полуденному солнцепеку, даром что сосны дают тень. Она ведь даже зонтика от солнца не имела — проверили, фрейлину она не впустую посылала… Нижнюю дорогу пересекли, не останавливаясь. Далее лес вытянулся в ниточку вдоль горы, вскипели справа яблоневые и грушевые сады с торчащими за ними крышами поселка, вновь показалась морская синь… Н-да… Кому красота и благолепие, а кому одни неприятности… «Господи, пронеси!» — взмолился Недогреев. Не пронес. На почтовой станции говорливый старичок-смотритель припомнил, что да, была здесь давеча одна молодая барышня. Приметы? Виноват, ваше превосходительство, не обратил сугубого внимания. Вот разве что одна странность: одета хорошо и в модной шляпке, а на коже загар. Да еще на на носу синие очки — от солнца, значит. Ждала без малого час и вроде как нервничала, а потом села в дилижанс и укатила… — В сторону Севастополя? — спросил Гоцеридзе, метнув веселый взгляд на Недогреева. |
