|
Слабо представляя себе механизмы закулисных дел (не вступать же с пиратами в официальные сношения!), она могла предположить дальнейшее лишь в самых общих чертах. В лучшем случае исландцам будет предложена вчетверо меньшая сумма. Вполне вероятно, их попытаются припугнуть, из чего вряд ли выйдет толк. Эта публика не из пугливых. Начнется долгий торг за сумму выкупа, и пока он будет продолжаться, Николай Николаевич останется в плену. Не исключено, что исландские висельники упрячут его в угольную преисподнюю Шпицбергена, дабы сделать русских более сговорчивыми. К тому же переговоры наверняка будут вестись не напрямую, а через посредников, что удлинит их. Время — не только деньги. В известных обстоятельствах время — жизнь. Пройдут долгие месяцы, прежде чем Николай Николаевич ступит на русскую землю — согбенный, с потухшим взглядом, с бесповоротно загубленным здоровьем… И это еще в самом лучшем случае! Решение стоило бессонной ночи. «Хоть бы всплакнула для приличия», — подумала Екатерина Константиновна, чуть забрезжил рассвет. Глаза остались сухими. Великая княжна не могла вспомнить, когда плакала в последний раз. Давно, очень давно. Еще в детстве, конечно. С тех пор — нет. Ну что это за барышня, которая не умеет выдавить из себя слезу без помощи лука! И неестественно, и невыгодно… — У тебя круги под глазами, — сообщил ей наблюдательный, но недогадливый Митенька на прогулке после завтрака. — Неужели плакала? Ответ был таким, что братец сбился с шага. — Я выйду замуж за Франца-Леопольда. — С условием? — догадался Дмитрий Константинович. — Конечно. Великим князьям даруется на свадьбу один миллион рублей, не так ли? — Совершенно верно. Такова традиция. Но прилично ли нам обсуждать это?.. — Мне нужны два миллиона и сейчас, — твердо заявила Катенька. Братец даже на шаг отступил от неожиданности. Прозрев — сделал судорожный вдох. — Побойся бога! Подумай, кто получит эти деньги! — Мне все равно! Только бы он был жив. Разве я не вольна распоряжаться своими деньгами? — Прости, но это деньги государственные… — Казна не обеднеет! Любезный брат Митенька лишь всплеснул руками и в перепалку не полез. Видно было к тому же, что сейчас его гораздо больше заботят не чувства сестры, а дела дальневосточного наместничества. Получить в управление территорию размером с пол-Европы, имея всего двадцать два года от роду, — это как пигмею бросить вызов великану. — Ну хорошо, — вздохнул великий князь. — Что ты от меня-то хочешь? — Поговори с папА. — Так я и знал. А самой переговорить не проще ли будет? Щеки великой княжны вспыхнули. — Прости. Если ты настолько занят… — Я занят, — вздохнул Дмитрий Константинович, — но я переговорю… Только не надо меня целовать, пожалуйста! Я считаю, что ты выдумала глупость. Зря ты решила играть роль героини античной трагедии. Самопожертвование тебе совсем не идет. Но это твоя глупость, не моя. — Пусть глупость! Женские аргументы, как правило, неотразимы. Митенька только руками развел. Пусть его рациональной душе не чужды были шалости — но возводить глупость в доблесть? Этого великий князь понять не мог. |
