На каждом из двенадцати лучей решили разместить по красному рубину. Их запас нашелся в ящиках Рейнсдорпа. Получилось очень красиво и величественно. Корону я никому не показывал – ждал подходящего случая.
Вторые, кто приходил почти каждый день были кузнецы. После того, как они закончили с санями и предоставили первый образец полевой кухни, которую я впрочем отправил в доработку – пришло время выдать им новый заказ. Крепления для лыж. Овчинников разыскал и привел ко мне столяров, а также двух охотников. Те принесли примитивные снегоступы и лыжи. В своем времени я много катался зимой и хорошо представлял механизм простых креплений. На ботинки, в носок ставится железная пластина, которая вставляется и защелкивается в замок на лыже. Пятку можно по-прежнему привязывать ремешками. Эта простая идея поразила всех, кто был на общем совете. И столяров и кузнецов. А как воодушевились охотники!
– Это же как лепо бежать по снегу будет! – сообразил Овчинников – Сколько верст за день можно проходить!
– Лепо будет, когда мы с тобой, Андрей Афанасьевич, сабельками помашем с утра – я повел плечами – Что-то жирком начала зарастать.
– Так это завсегда, пожалуйста!
Вот легко так решился вопрос с моими тренировками. Но вот сон сократился еще на час.
* * *
Каждый день, сразу после обеда, когда все русские люди отправляются вздремнуть – я сажусь диктовать Немчинову Государев судебник. В библиотеке губернатора нашелся сборник 'Законов и указов Российской империи'. Ознакомившись с несколькими томами, я пришел в ужас. Никакой структуры и логики. Законы противоречили друг другу, не отвечали требованиям времени. Требовалось срочно дать людям внятную систему. В первую очередь было необходимо разделить и рассортировать акты на Основные законы, Уголовный, Административный, Налоговый, Гражданский, Земельный и Семейный кодексы. Понятно, что Уголовный – был приоритетным.
По моему настоянию, Творогов организовал в Оренбурге выборы судей. Избрали двух – почетного горожанина Евстрафия Синицина. И одного из казацских старейшин – 60-ти летнего Вешнякова. Оба судьи, принесли мне персональную присягу, после чего поинтересовались как вести процессы и какими законами руководствоваться. Пришлось срочно заново писать Уголовный кодекс, попутно его модифицируя и гуманизируя. Я убрал смертную казнь за отложение от православия и еще ряд совершенно диких положений.
Сразу после диктовки судебника, я принимал Творогова. Он отчитывался о восстановлении гражданского управления в воеводстве, организации полиции…
– Самое главное, Иван Александрович – поучал я бывшего атамана – Это земельный реестр. Умри, но сделай. После того, как я уйду воевать Катьку, тебе останутся мои фискалы. Пущай откроют школу и наберут в нее грамотных людишек. Учат счету, записи… Это будут наши будущие землемеры.
– Зачем они нам?
– А подумай сам. Дворян не стало. Крестьяне за земельку передерутся?
– Так то зима… – Творогов полез в затылок – Может и подерутся. По весне.
– А подравшись за топор не возьмутся?
Воевода пожал плечами.
– Так вот! Пущай фискалы выезжают по деревням, собирают сходы. При старосте записывают реестру – где чья земля. Землемеры ставят вешки, меряют десятины.
Я нарисовал на бумаге образец саженного «циркуля», которым в николаевские времена измеряли землю.
– Как же уразуметь где чья земля? – Творогов почесал в затылке – А господскую как делить?
– Общиной решат – я махнул рукой – Может и подерутся, главное чтобы за топор не взялись.
Я не сомневался, что земельный передел будет все-равно кровавый. |