Ротик Маши приоткрывается, глаза округляются. Румянцем на щеках – можно освещать комнату. Я читаю, а ее карие глаза неотрывно смотрят на меня, впитывая каждое слово, каждый слог.

Тут я делаю долгую паузу, после чего заканчиваю:

– Боже! – по лицу Маши струятся слезы. Настоящие слезы! И зачем я ударил Пушкиным по такому неподготовленному сознанию? Ведь девчонке поди 18 нет. Александр Сергеевич и для современников стал полным шоком («Спешит. Эдема сад очес!» – вот как сочиняли). Что уж говорить про 1773-й год.

– Маша, а сколько тебе лет? – я попытался отвлечь девушку от переживаний.

– Семнадцать исполнилось – Максимова отпустила мою руку, достала платочек, вытерла слезы – У меня даже слов нет как это прекрасно. Как называются сие верши?

– Так и называются «Я помню чудное мгновение».

– Я обязательно запишу их. А кто та дама… ну, чьи милые черты вам снились?

Вот как разговор пошел! Я даже опешил. И что отвечать? Черт, как после тренировки есть хочется…

– Это ты, Маша.

В конце коридора показался хмурый Перфильев. Поди тоже не выспался. Перевожу взгляд на девушку. Она выглядит как-то странно. То краснеет, то бледнеет. Уж не влюбилась ли??

– Мне… мне идти надо.

– Да, ступай. Скажи на кухне, чтобы подавали завтрак. Афанасий Петрович, как почивал?

– Один! – засмеялся казак

* * *

Разговор за завтраком с Перфильевым сразу приобрел деловой характер.

– Я понимаю, Петр Федорович – полковник зачерпнул кашу деревянной ложкой, принесенной с собой в сапоге – Мне у тебя выслужиться нужно, уважение заробить. А також казачкам моим.

Я пожал плечами:

– Есть какие думки на сей счет?

– Есть, как не быть. Всю ночь не спал, обмозговывал. Тебе ж, царь-батюшка, Яицкий городок нужон?

– Ой как нужон – покивал я, дуя на кашу. Будущий Уральск выражаясь шахматным языком создавал мне «вилку», нависая над планами по захвату Казани, Уфы… Стоит только уйти из Оренбурга, как Симонов тут как тут. Или в любом другом месте губернии. Плюс Яицкий городок перекрывал путь на юго-запад, на Дон.

– А штурмовать крепость Яицкую осадных орудий у тебя нема – даже не спросил, а сделал вывод Перфильев.

– Нема – опять согласился я. Двухпудовых единорогов в Оренбург не было. На уральских заводах, наверное, отлить их могли, но вряд ли быстро.

– Я с комендантом Симоновым хорошо знаком, доверие он ко мне имает – Перфильев облизал ложку, засунул ее обратно в сапог. Хм… Как бы ему намекнуть, что в гостиной полно столовых приборов? Понятно, почему в Питере миссия не удалась. Вся эта аристократическая братия смотрела на Афанасия и морщилась. А зря. Умнейший человек.

– Продолжай.

– Если я ему приведу якобы пленных от тебя… Шел к Оренбургу, захватил отряд самозванца…

– Симонов тебя пустит внутрь! – начал я соображать, что имел в виду Афанасий.

– Ночью мы освободим братьев-казаков из тюрьмы, нападем на солдат и откроем ворота.

Это может сработать! Пугачев так и не смог взять Яицкого городка. Хотя почти ворвался внутрь – подвел мину под крепость, взорвал ее. Причем минную галерею делал сложную, извилистую. Чтобы Симонов не смог сделать контр-подкоп. Но увы, хоть произведённый подрыв и обвалил колокольню собора Михаила Архангела, убив около 40 человек, но артиллерийские батареи не пострадали. Взять крепость, так и не удалось.

– Сей же час велю Шигаеву с полком выступать на Яицкий городок.