И нечего изводиться Другим хуже приходится.
– А ну как моего мужа убьют?? – кричала бабенка – Мы в церкви венчаны… Своим хозяйством жили. Двух коров держали…
– Твои коровы при тебе и остаются – Почиталин начал раздражаться.
– Издохли мои буренки – не отставала женщина – Только изба и осталась.
– Ну так благодари бога, что есть где жить.
– А что я в пустой избе делать буду? Есть-то с ребятами что буду? Отдайте мне мово мужа, душегубы! Сейчас отдайте!
Казаки расхохотались.
– Сейчас, сейчас отдадим! – Иван повернулся к Творогову-младшему – Андрюшка! Ты, что ль, ейного мужа в штаны спрятал? Отдавай ей сейчас. Нечего, брат, баловаться!
Теперь уже смеялись и в полках.
Оставив рыдающих женщин позади, мы вышли из слободы и быстрым маршем направились по тракту на Казань.
Глава 11
С горы виднелись в беспорядке разбросанные избы, среди них торчал покривившийся минарет мечети. Кругом холмы, пологи, увалы, перелески, белый снег…
– У нас все готово – ко мне подошел, переваливаясь Федор Чумаков. Я оглянулся. На двух сопках крестьяне заканчивали вкапывать две батареи по 10 пушек каждая. Ночью мы соединились с полками Овчинникова и я велел занять обе господствующие с севера высоты. Там же, при свете костров крестьяне начали рыть брустверы и насыпать валы. Хлопуша привез с заводов полсотни лопат и других инструментов – так что строительство шло быстро.
– Ох и наламались арапчата – Федор закурил трубку – Земля то мерзлая. Пока отогрели, пока вгрызлись…
Арапчатами в полках начали называть крестьян, что пошли с Павлонием. Именно на них легла вся тяжесть земляных работ. Особой необходимости делать брустверы для нашей мобильной артиллерии я не видел – но в качестве тренировки это было полезно. Соревноваться с Суворовым и другими царскими генералами в маневрах я возможности не видел. Слишком долго нужно учить войска. Да и офицеры мои не сильны в тактике. Честно сказать, как и я сам. А значит, нужно противопоставить противнику что-то иное. Это могла быть только полевая фортификация и многочисленная артиллерия на поле боя.
– Царь-батюшка! – к нам подскакал Овчинников, лихо спрыгнул с коня – От князя Уразова человечек прибег.
– Что за князь? – поинтересовался я.
– Он у татар и мещеряков, что с Каром пришли, в головах.
– Чего хочет? Сколько их там?
– Да с тысячу будет. Под нашу руку хотят отойти. Вместе с калмыками. Те с полковником Чернышевым из Симбирска припожаловали.
– После боя?
– Ага.
– Какой хитрый князь. Передай ему, что после боя он нам не надобен. Ежели хочет мне служить – пущай в спину каровским полкам ударит, когда мы с ними сцепимся.
– Никак не можно. Дворянское конное ополчение с ними, да и верные Катьке донские казаки имеются.
Вокруг нас начали собираться полковники – Чика-Зарубин, Мясников… Я оглянулся. Подуров выстраивал между сопками наши полки поротно в две шеренги. Солдаты уминали снег, приплясывали. Бессонная ночь, быстрый марш – справятся ли? Удержат ли позиции? Меня охватила сильная тревога.
– Сколько тех конных дворян и казаков промеж них? – поинтересовался я у Овчинникова. Тот лишь пожал плечами.
Из-за сопок показался диск солнца. Он был кроваво красный.
– Пусть сделает, как я повелел. Дворянчиков не может быть много.
Генерал поправил перевязь с золотой медалью, кивнул. Вскочил на коня, ускакал.
– Федя, начинайте помолясь.
Чумаков перекрестился, махнул рукой. |