А что делает глава Тайной экспедиции? Лично кнутобойничает какого-то казака. Корень надо выжигать, Степан Иванович, корень! А не побеги резать. Сей же час собирайся в Казань. Немедля!
Обер-секретарь поклонился, скрывая злую гримасу. Хорошо Вяземскому командовать. Это не его в глухом лесу на пики будут поднимать повстанцы.
В дверь осторожно постучали.
– Ну что там?! – раздраженно крикнул обер-прокурор Сенета – Я же приказывал не беспокоить.
– Ужасное известие, ваше сиятельство – в дверь просунулась голова одного из главных экзекуторов – Курьер от губернатора Бранта. Генерал Кар разгромлен.
Это известие произвело эффект разорвавшейся бомбы. Вяземский схватился за сердце, Шешковский за голову.
– Полная конфузия! Генерал убит, войска погибли…
– Пшел прочь! – обер-прокурор замахнулся тростью, голова исчезла. Александр Алексеевич сделал шаг вперед, схватил левой рукой за галстук-жабо Шешковского – Сейчас же езжай в Казань, сукин ты сын! И ежели, не вернешься с хорошими известиями – можешь и вовсе не возвращаться!
Вяземский прижал экзекутора к стене, сдавил горло.
– Ва-шшш-е сиятельство! – прохрипел обер-секретарь – Помилуйте!
* * *
– Петр Федорович! Радость моя ненаглядная!!
Маша настигла меня в коридорах оренбургского госпиталя. Я приехал к Максимову сделать прививку от оспы, которую доктор уже наловчился ставить совершенно безопасно для вакцинируемого, а также дать указания по устройству палат для больных и производству эфира. В первую очередь требовалось разделись инфекционных пациентов от всех остальных. Затем требовать обязательно санобработку помещений. Карболки в природе еще не было, но щелочь и хвоя – были вполне доступны. Эфир сделать тоже не представлялось особой проблемой – смешать водку 3–4 перегонки (сиречь спирт) и серную кислоту. После чего перегнать смесь при температуре 150 градусов по Цельсию. На выходе – анестетик, который вводят с дыханием.
Удалось в очередной раз поразить Максимова. Тот вцепился в меня как бультерьер. Как сделать градусник? Где достать серную кислоту? На меня посыпалась масса вопросов. С большим трудом удалось отговориться награждением. Я же заодно привез ордена Боевого красного знамени для раненых казаков.
Стоило только выйти из одной палаты в другую – меня поймала румяная Маша. Охранники Никитина остались на входе в госпиталь, поэтому мы были совсем одни.
– Мочи нет в разлуке быть – Маша вытерла слезу – Батюшка не отпускает к вам в дом, говорит, больных слишком много, а сестер-милосердия мало. Хотя бывших дворянок нынче много! Просятся к тяте работать.
Почему Максимов не отпускает дочь – было понятно. Боится за нее. Доктор то сам из разночинцев, долго состоял при дворе и явно питает симпатии к аристократии. Той аристократии, которая уничтожается у него на глазах.
– Может он что подозревает? – осторожно поинтересовался я.
– Нет, что вы! Я все храню в тайне – девушка прикоснулся к сердцу – Только вот думаю с Татьяной Григорьевной поделиться своей радостью, как вернусь в дом!
У меня в голову ударил набат.
– Ни в коем разе! – я замотал головой – Пущай все остается как прежде токмо между нами двоими!
Глаза девушки так сияли, что меня охватили сомнения. Не выдержит. Проговориться! И я решил ударить тяжелой артиллерией. Тютчевым:
Я внимательно смотрю на Максимову. Она приоткрыла ротик, задышала.
Девушка схватила за руку, впилась в меня глазами.
– Боже! Это прекрасно!«…мысль изреченная есть ложь»… Как точно и красиво! Стихи достойные Петрарки и Шекспира!
Вообще Тютчев покруче Петрарки будет. |