– Не рыпайся! – цыкнул Дерсу.

– Так застрелят же!

– Я им застрелю!..

За все время пути их никто не окликнул, и это было странным, как будто не зеки шли через всю зону, а лагерное начальство.

Наконец пришли.

Этот барак был самым небольшим из всех виденных Колькой строений на зоне. Сначала он принял его за административное помещение, но когда вошли, тусклый свет лампочки и привычная барачная вонь убедили его, что проживают в этом помещении такие же зеки, как он. Но вот такие же ли? Вопрос… Колька услышал музыку. Она доносилась чуть слышно из транзисторного приемника «Spidola», стоящего на тумбочке с кружевной салфеткой. Пускал пар электрический чайник, и пахло жареной колбасой, отчего слюна выделилась. Все нары были завешаны кусками материи, так что получалось подобие отдельных комнатушек.

«Вот это живут», – успел подумать Колька и получил удар под лопатку. Впрочем, не сильно его стукнули.

– Зачем? – посмотрел на Дерсу Колька.

– Просто. Больно, что ли?

– Нет.

– А ты колбасу нашу не нюхай! Не твоя!

– Не дышать, что ли?

– Борзый?

– Нет.

– Тогда глохни!

Он замолчал и стал ждать, исподволь разглядывая мужиков, которые сопровождали его до жилища смотрящего. Оба жилистые, с бесцветными пустыми глазами. Все пальцы в кольцах наколок, ручищи, как лопаты.

«Душегубцы», – решил Колька, да и про себя подумал, что и сам душегубец, хоть и по самообороне.

Дерсу заглянул за одну из занавесей и что то тихонько спросил. Услышал только ему предназначенное: «Начинайте пока без меня», кивнул и, задернув занавеску, блеснул глазами.

Монгол сел на стул с мягким сиденьем, достал из тумбочки пачку чая грузинского и высыпал половину в алюминиевую кружку. Залил кипятком и накрыл кружку сверху миской.

– Значит, короля пидоров в поезде мочканул? – неожиданно спросил.

– Никого не трогал, – пошел в отказ Колька.

– Дяде Моте хрен оторвал?

Колька молчал.

– Язык проглотил? – поинтересовался Дерсу, приподнимая миску и заглядывая в кружку.

– А вы чего, – вдруг задал вопрос Колька, – за пидоров впрягаетесь?

Спросил и подумал, что жизни ему осталось на один взмах ножа.

– Мы за пидоров не впрягаемся! – раздался тоненький голос из за занавески.

Она отдернулась, и Колька онемел от увиденной картины.

На нарах сидел, откинувшись на подушки с кружевными наволочками, мальчишка лет десяти с большими печальными лилипутскими глазами. Все его бледное лицо поросло белым пухом, а лоб бороздили глубокие морщины. Мальчишка был наголо выбрит, и казалось, что какая то тяжелая болезнь гложет ребенка…

– Так вот, Гормон! – Дерсу взял кружку готового чифиря и поставил ее перед странным мальчишкой. – Так вот, Гормон, футболяка наш знаменитый! Дядю Мотю замочил да футбол страны Советов под откос пустил!

Ребенок с печальными глазами хлебнул чифиря и тихонько спросил:

– Это правда?

– Малец, – прошептал одними губами Колька.

Белесые ресницы мальчишки вздрогнули, он оторвался от чашки и посмотрел вокруг.

Почудилось, подумал и вновь хлебнул черного, как ночь, напитка.

– Малец! – чуть громче прошептал Колька.

От этого призыва Гормон закашлялся и недоуменно поглядел на присутствующих. Оторвал спину от подушек и задышал тяжело.

– Что? – не понял Дерсу. – Какой Малец?..

Колька пожевал ртом, наполняясь слюной, затем харкнул с таким усердием, что слюна пролетела через весь барак и прилипла к оконному стеклу.

– В хате плюнул! – почернел лицом Дерсу, и в его руке блеснуло лезвие.