– Хлеба у нас нет, – развел руками мужчина.

– Спасибо, – поклонился Колька, посмотрел на странную пару, и вдруг кольнуло под сердце отчаянно, что то в памяти промелькнуло. – Ах! – вскрикнул он.

– Я же говорила, что узнает, – сказала женщина мужчине.

– А он и не узнал еще!

– Сейчас у него в голове все сложится! – уверила она.

– Думаешь?

– Конечно…

Они разговаривали между собой, словно Кольки рядом не было, словно и не стекали капли сладкого молока по длинной бороде. А он слушал их и сердце свое пытался остановить, чтобы не мешало памяти, а в мозгу и зрело и не вызревало.

– Филагрий, – неожиданно представился Колька.

– А в миру? – поинтересовался мужчина.

– Николай… Писарев…

– Хлеба у нас нет, – повторил мужчина. – В булочную надо бы!

И тут у Кольки прорвало.

– Нет здесь никаких булочных! – заорал он. – Не надо ходить в булочную!!!

– Пошли в булочную, – вспомнил мужчина. – Решили прогуляться. Воздух морозный был, легкие щекотал приятно. А со Стасовых палат лед сошел. Тогда одиннадцать человек накрыло насмерть. А документов у нас с мамой не было. Похоронили черт знает где, вместе с другими, без креста!..

– Папа? – спросил Колька, чувствуя, как по щеке медленно стекает горячая слеза.

– Иван Матвеевич Писарев.

– Мама…

– Я, сынок, я… Голубок мой ненаглядный! Радость моя единственная!..

Он сидел, сжав в руке пустую кружку, и двинуться не мог.

– Еще молочка? – предложил отец.

А он ответить не мог. Онемел.

Вдруг под ногами земля завибрировала, ходуном заходила, так что молоко во все стороны расплескалось.

Испугался Колька, а мать говорит – не пугайся, просто пора нам! И протянула было к сыну руки, но здесь твердь накренилась, так что табурет с Колькой поехал.

– Прыгай в лодку! – заволновался отец. – Пора нам!

Колька сиганул на корму, взялся за весла и смотрел на своих родителей, как они машут ему ладошками на прощание. Очень похожие друг на друга.

– От бабушки привет! – прокричал напоследок отец.

– И от дедушки привет! – донеслось вдогонку от матери.

А потом произошло и вовсе невообразимое. Закачалась земля, словно при землетрясении. Потом накренилась на сорок пять градусов да стала уходить под воду.

– Ой! – вскрикнул Колька, когда родители скрылись под волной. – Эх!..

А потом вода взбурлила, и на поверхности показался огромный рыбий хвост. Такой величины был он, как у самого большого кита в мире.

«Чудо юдо рыба кит!» – догадался Колька.

Он что было силы погреб в сторону земли, дабы не угодить в водяную воронку, оставленную чудищем, а когда вернулся на скит, долго еще пытался забрасывать удочку в надежде словить эту рыбу, на которой его родители живут. Ведь столько вопросов осталось…

А когда на следующий день проснулся, никак не мог понять, было ли вчерашнее на самом деле или только приснилось ему. Календаря, кроме церковного, не было, да и в том он пометки не нашел…

Погрустил Колька несколько дней, осознавая себя одним в этом мире, а потом обрадовался наоборот, что отвлекаться от молитвы не надо!

Проснулся, а молитва уже течет себе, как ручеек…

А потом туриста к нему на третий год привели, и Колька впервые поговорил по английски. Коряво, но турист понял.

Прыщавый малый, вспоминал Колька, с тысячью комплексов, но такой талант Господь вложил в его душу! Как пели колокола во славу Всевышнего и во славу красоты, а красота и есть Всевышний!.