Оглянулся и увидел старика. Был бы помоложе, не смог бы сдержать удивления: старик ничуть не изменился за девять лет, только крепче стал. А так, с опытом, лишь курчавая борода дрогнула.

– Николай?

– Я.

– Освободился?

– Сбежал…

– Ясно, – старик чувствовал себя неловко, а оттого мял пальцы левой руки. – Пойдем ка пивка попьем! – предложил.

Колька пожал плечами, и они пошли к ларьку, в котором имелось свежее бочковое. Подули для вида на пену, глотнули жадно и, поставив кружки на столик, посмотрели друг на друга.

– Могу тебя во вторую лигу устроить, – предложил старик. – Силы есть?

– Силы то есть, вот желание отсутствует, – отказался Колька. – Другая у меня теперь дорога… Да и в Москве мне жить нельзя!

– С этим бы помогли…

– Не сомневаюсь. Люди с такими капиталами!..

– Чего? – не понял старик.

– Да ничего! – Колька глотнул пива до дна, утер бороду и заулыбался. – Просто тогда, девять лет назад, я в сейфе помимо денег еще секретную кнопочку обнаружил, а там дно второе, а в нем… Да вы сами знаете…

У старика сделалось злое лицо.

– Да не дрейфь ты, старый! – усмехнулся Писарев. – Уж если тогда не сдал, то теперь помрешь чистым! И все твои тренера, обжиравшие пацанов, тоже чистыми в гроб лягут! А там на все воля Божья!

– Я б на твоем месте речей таких не вел! – в голосе деда чувствовалась угроза.

– А то что, наедешь на меня со своей крышей?..

Дед не ответил, отвернул голову.

– Плевать я на вас хотел! – Писарев достал из кармана купюру, придавил ее кружкой, пожевал губами да плюнул с такой силой, что у старика кепку сбило. – Прощай, старый!

Тем же вечером сел в плацкартный до Питера, а утром следующего дня пил из бумажного стаканчика кофе с молоком на Московском вокзале…

А потом на пароме на Валаам двинул. Приплыл, а там экскурсии по святым местам за девятнадцать долларов, а монахи шелковыми рясами свои жирные телеса укрыли… Вот тебе и святое место! Жрать захотелось, так даже хлеба не вынесли. Даже за рубли.

– Это не деньги! – сказали.

А храмы красивые, глаз нельзя отвесть, а внутри сувенирная продукция всякая. Торгуют монахи, значит…

Не стал судить Колька, хоть уже вперед судим был. Пошел к озеру обратного парома ждать и встретил по дороге мужика еще не старого, с вязанкой дров.

Спросил про паром. А мужик ответил, что теперь посудина только послезавтра ожидается.

– Во, угодил! – усмехнулся Колька.

– А чего ищешь? – поинтересовался мужик, скинув вязанку к ногам.

– Работу какую.

– А чего не в городе?

– Так, в монастыре хочу.

– А в монастыре мало платят.

– А я за харч.

– В монахи, что ли, хочешь?

– Ага.

Мужик поковырялся в ухе и сказал:

– Так тебе не сюда надо.

– Я уж понял, – ответил Колька.

– В музее Богу служим, – посетовал мужик и присел на дрова. – Отседова даже схимника выжили!

– За что же? – удивился Колька, сев на корточки, как зек.

– Чалился?

– Чалился.

– А за то выжили, что настоятель монастырский ревностью сгорал к святости схимника. Оттого, что народ к нему шел за советом и на исповедь! А в монастыре только кликуши да пьянь безобразная! И туристы!

– И куда пошел схимник?

– А говорят, в Сибирь… Знаешь ка что… – Мужик задумался. – Сейчас катер с солярой на Коловец пойдет. Там монастырь Коловецкий.