— Да, что-жъ онъ, чудакъ, меня-то не подождалъ! Я вѣдь говорилъ ему, что пріѣду. Ну, вчера не могъ, задержали, а сегодня все-таки пріѣхалъ-же.

— Не могу знать, Викентій Павлычъ… Они объ васъ вспоминали, но потомъ соскучились, потребовали телѣжку и на вечерній поѣздъ…

— Убилъ онъ что-нибудь?

— Гдѣ убить! Нешто въ воскресенье у насъ что убьешь? Ни въ жизнь ничего не убьешь, коли на одну птицу по три охотника приходится. По воскресеньямъ всѣ контористы тутъ, господа адвокаты, нѣмцы — одно слово всѣ тѣ, кому по буднямъ не свободно. Вы знаете, по воскресеньямъ нашъ зеленовскій кабакъ ящиковъ пять-шесть лишнихъ пива продастъ — вотъ какой съѣздъ бываетъ.

— Да, да… Это-то, признаться сказать, меня и остановило вчера ѣхать. То-есть оно и задержали меня, но все-таки.

— Какъ возможно по воскресеньямъ у насъ охотиться! По воскресеньямъ все равно попусту, по воскресеньямъ только, будемъ такъ говорить, для прокламаціи охотники ѣдутъ: во-первыхъ, чтобъ. моціонъ сдѣлать, а во-вторыхъ, чтобъ пива выпить. Настоящему-то охотнику у насъ и въ понедѣльникъ дѣлать нечего, потому съ воскресенья вся дичь распугана, — разсказывалъ егерь.

— Ну, въ понедѣльникъ-то еще ничего, — замѣтилъ охотникъ.

— Нѣтъ, ваша милость. Вѣдь они, вотъ хоть-бы эти нѣмцы-контористы, шумъ-гамъ въ лѣсу и на болотѣ дѣлаютъ, ходятъ по двое да по трое вмѣстѣ, попусту стрѣляютъ, мальчишки деревенскіе за ними корзинки съ пивомъ таскаютъ. Какая это охота! Это не охота, а безобразіе. Опять-же выпьютъ, сядутъ на пни и давай свои нѣмецкія пѣсни пѣть. А птица — она шуму боится, она отлетаетъ. Она послѣ такого переполоха въ воскресенье развѣ-развѣ къ средѣ на свои любимыя мѣста вернется и сядетъ. Въ четвергъ или въ пятницу къ намъ пріѣзжать — вотъ это настоящее охотницкое дѣло.

— Такъ думаешь, что мнѣ сегодня не посчастливится?

— Не думаю, чтобы съ хорошей добычей вернулись, — отвѣчалъ егерь.

— Я на многое и не расчитываю, а хоть-бы уточекъ пару.

— Уточекъ-то можетъ быть и порѣшите. Утка у насъ бываетъ такъ, что и съ другого болота налетаетъ. Вѣдь эта птица шляющаяся. Она сегодня здѣсь, завтра тамъ.

— Жаль, жаль, что Василій Семенычъ меня не подождалъ, — твердилъ охотникъ. — А я двѣ бутылки хорошей мадеры захватилъ. Теперь не съ кѣмъ и выпить будетъ. Представь себѣ, мы даже условились и насчетъ закуски: онъ рѣшилъ копченаго сига привезти, а я ветчины и сосисокъ.

— Копченый сигъ съ ними былъ-съ. Копченый сигъ и сардинки. Выпили они свою фляжку, скушали сига и сардинки, выспались на сѣновалѣ, потомъ напились чаю и уѣхали.

— Ну, куда я теперь съ закусками и съ мадерой!.. Одному всего мнѣ не одолѣть, запасъ у меня очень большой.

— Да вѣдь до будущаго раза спрятать можно. У насъ при охотничьей избѣ ледникъ хорошій.

— Сосиски не улежатъ. Ну, вотъ поди-жъ ты! А я даже и французской горчицы банку захватилъ. Кто здѣсь сегодня изъ охотниковъ?

— Не ваша компанія. Одинъ изъ нѣмцевъ остался. Забыли его вчера товарищи. Онъ на сѣновалѣ спалъ, а они его и забыли. Сегодня проснулся и опять замотался. Теперь онъ съ женскимъ поломъ бобы разводитъ. Сегодня тамъ у насъ на концѣ деревни дѣвки и бабы картофель копаютъ, такъ съ ними… Подручный Никитка вторую ужъ порцію пива изъ кабака имъ притащилъ. Дамскій полъ угощаетъ.

— А еще кто есть изъ охотниковъ? — допытывался охотникъ.

— Тоже замотавшійся. Не то онъ изъ купцовъ, не то управляющій. Съ субботы онъ тутъ. Вчера поѣхалъ на послѣдній поѣздъ, пьяный былъ, началъ по дорогѣ заѣзжать во всѣ мѣста, гдѣ можно выпить, опоздалъ на поѣздъ и вернулся обратно.