|
Поэтому не следует удивляться, что Марта к полуночи выбралась на большую дорогу. Она даже не успела по-настоящему испугаться, когда кто-то заорал:
— Стой! Кто такие? Видимо, топот лошадей, следовавших за Мартой, навел окликавшего на мысль, что на просеку вышел целый отряд. На дороге стояли три конных латника с факелами в руках… На щитах их красовалась эмблема — стрела, разящая орла, и чеканный девиз: «Амор эт беллум» — «Любовь и война». Хотя бедная женщина была в геральдике не сильна, но все же вспомнила, что такой же застреленный орел был на щите у мессира Ульриха. — Ваша милость! — восторженно взвизгнула Марта, так что только круглый дурак не догадался бы, что она женщина. — А Марко… Марко не тут ли? — Баба! — вскричал кто-то из латников. — А с копьем… — Черт знает что творится! — проворчал другой. — Опять, должно, кого-то заколдовали… Вон мессиру Альберту под самую свадьбу удружили… — Эй ты! — крикнул третий. — Ты кто — настоящая баба или бывший мужик? — Настоящая я, настоящая! — выезжая на дорогу, завопила Марта. — Господи, помилуй! — воскликнули латники в один голос. — Где ж ты столько барахла набрала? — Шатодорчики! Миленькие! — спрыгивая с лошади, заголосила Марта и бросилась к латникам, бряцая кольчугой. — Вас-то и надо было мне! — Это зачем же, девонька? — элегантно покручивая ус, поинтересовался старший разъезда. — К милому, что ли, с приданым приехала? — К отцу родному, к Марко… Лучник он, у самого графа служит! — Все мы самому графу служим… А Марко у нас не один. Может, тебе тот Марко нужен, что с его сиятельством мессиром Ульрихом в Палестине был и дохлых сарацин считал? Так тот теперь сам мессир… Его граф за доброе служение Оксенфуртом пожаловал! — Ох ты! — изумилась Марта. — Пропала я, стало быть, совсем! — Это почему пропала? — удивился латник. — Теперь сама будешь кавалершей! — Теперь-то он меня и не признает, — вздохнула Марта. — На черта ему дочка нужна гулящая?! — Эка! — воскликнул старший. — А ты разве из гулящих? — Ага… — Марта шмыгнула носом. — Хоть бы уж в служанки взял… Пока Марта беседовала со старшим, остальные объезжали Мартин караван. — Ого, бочечка! — обрадовались они. — Скажи-ка, сестричка, это у тебя, часом, не винцо? — Ой нет, ребятушки! — испуганно вскрикнув, Марта побежала к воинам. — Не вино это, не вино, не трожьте! Это яд смертельный, им герцог вас стрелить хотел… — Герцога-то, милка, мы уж с час как на этой дороге повстречали! В Шато-д’Ор на веревочке шел… — Ваша взяла? — восторженно взвизгнула Марта. — Неужто правда? Как ладно-то все вышло! Ой как ладно! А я уж думала, не устоять вам… Их сила, говорят, была! — Ту силу наши аж до самого Визенфурта гнали, виконта и самого герцога полонили, сто тыщ, поди, порубили, а кто и убег — так уж за самую реку! Так-то, девонька. — Ой, дяденька, милый, расскажи, как побоище-то вышло! — затараторила Марта. — Садись на коня, девка, да поехали с нами, — велел латник. — Свезу я тебя в Шато-д’Ор, там тебя мессиру фон Оксенфурту покажу… Пущай сперва признает, а потом уж и вашей милостью будешь… — Ну расскажите, дяденька! — причитала Марта, влезая в седло. |
