– У Зародьяра мало людей, – твердо сказал султан, – и он решил не расточать их понапрасну, подставляя под наши стрелы. Старый волк умен. Он не мог помешать нам засыпать ров – и не стал делать этого. На всякий случай поставь у стен свежих стрелков, но, думаю, щиты для их защиты мы установим спокойно. Поднесите поближе лестницы.

    – Зародьяр проведет вылазку и сломает их.

    – Если ты уведешь стрелков и всадников прикрытия от стен, момент он использует. Но попусту рисковать гарнизоном не станет. Сделай! Лестницы тяжелые, если тащить издалека, люди устанут прежде, чем доберутся до замка.

    – Стена, выходящая к долине, не позволяет поставить больше шестнадцати лестниц ряд. Я проверил.

    – Этого мало. Зародьяр скопил силы для отражения приступа, шестнадцать лестниц сбросит даже полсотни защитников.

    – Имад, которого ты помиловал, нашел на скале у западной стены небольшую площадку. Лестницу туда не втащить, но если бросить на стену веревку с кошкой… Сильные воины смогут подняться!

    – Им придется снять панцири, кольчуги и даже шлемы, – задумчиво сказал Саладин. – Решиться на такое могут только истинные моджахеды! Они есть?

    – Имад и еще четверо.

    – Сотник желает искупить вину? – хмыкнул султан. – Скажи ему, что станет повелевать тысячей, если откроет мне ворота Азни.

    – Он будет счастлив услышать!

    – Пусть не торопится! Поднимает на стену лишь, когда франки увязнут в битве у лестниц. Иначе ему не дадут взобраться.

    Аль-Адил поклонился и вышел.

    …Султан оказался прав – никто не помешал мамелюкам устанавливать щиты. Более того, с рассветом среди воинов Аллаха появился дервиш. Никто не знал, откуда он взялся, а дервиш, понятное дело, не объяснял. Вместо обычного кружения волчком и распевания молитв он вместе с воинами принялся носить камни и укладывать их под основание щитов. Некоторые он доставал из грязной холщовой сумки и мостил их среди тех, что таскали мамлюки. Дервиш был седой, в мокрой, грязной рубахе до пят и колпаке. От него скверно пахло человеческим и конским калом, но никто из мамлюков не осмелился прогнать непрошеного помощника; наоборот, нежданное появление святого воодушевило всех. Когда щиты были установлены, дервиш принялся приплясывать вокруг сложенных неподалеку лестниц, повторяя: "Меч Аллаха идет на неверных! Поклонитесь, подобные праху, и возопите – пришел ваш конец! Саладин – Честь Веры, поднял свое желтое знамя, и вам не уйти от гнева Всевышнего…"

    Мамелюки суеверно кланялись, провожая уходившего дервиша восторженными взглядами. Лишь один из них последовал за ним. Он нагнал святого человека, уходившего только одному ему ведомым путем, у подножия скалы.

    – Постой! – задыхаясь, сказал Абдулла (это был именно он), хватая дервиша за плечо.

    Святой человек остановился, но посмотрел почему-то не в лицо преследователю, а за его плечо.

    – Я видел тебя прежде! – сердито сказал Абдулла.

    – Пути Всевышнего неисповедимы, – тихо промолвил дервиш, продолжая смотреть мимо лица преследователя.

    – Ты был в Аскалоне! – продолжил гонец Саладина, не отпуская плечо странника. – Ты получил в подарок сапоги, а сейчас бос. Но меня интересует не это. От Аскалона к Азни долго скакать, а у дервишей нет коней. Как ты оказался здесь? Говори!

    – Ты не почтителен к вестнику Аллаха, – твердо сказал дервиш, переводя взгляд на лицо гонца.