– Я привел бы его действие, когда мамлюки встали за щитами, а другие подошли к лестницам. Убил бы сразу сотню! Или даже две.

    – Я поступил бы также. И Конрад… Но Зародьяр не захотел убивать. Почему?

    Аль-Адил развел руками.

    – Почему его воины одеты по-сарацински? Это неправильно. Когда бой закипит на стенах, легко спутать своего с чужим. Почему плененный евнух, умный, хитрый и не ревностный в вере, стоит с саблей на стене рядом с многобожником?

    – Ты что-то хочешь сказать, Несравненный, но ум мой тщетно пытается проникнуть в глубину твоих дум, – подавленно произнес Аль-Адил. – Прости!

    – Нечего прощать. Мой ум затуманен сейчас, как и твой.

    – Тогда отдай повеление! Мамлюки в долине уже принялись увязывать палатки и шатры. Когда выступим?

    – Когда замок Азни станет нашим!

    – Ты же сам говорил, Несравненный, – сказал Аль-Адил, холодея от мысли, что султан спросит, кто велел увязывать палатки, – что если не можешь чему воспрепятствовать, то лучше это возглавить.

    – Говорил.

    – Мамлюки хотят уйти. Они не пойдут на приступ.

    – Я не собираюсь их посылать.

    – Тогда зачем мы здесь?

    – Потому что, уйди мы сейчас, войско правоверных не возьмет более ни одной крепости в Сахеле! – яростным шепотом сказал Саладин. – Наши мамлюки разнесут весть о том, что у многобожников есть гром, поражающий на расстоянии. Ни один правоверный не захочет после этого идти на приступ. Мы могли уйти вчера, но сегодня – нет! Будем здесь, пока Азни не станет нашим!

    – Но как ты возьмешь замок? – изумился Аль-Адил. – У нас нет ни щитов, ни лестниц. Новые привезут через неделю. Но если даже привезут…

    – Мы будем просто стоять под стенами.

    – Азни нельзя взять измором! В замке собственный источник, а припасов у франков более, чем у нас. Нам все равно придется уйти.

    – Иншалла!

    Аль-Адил недоуменно смотрел на брата.

    – Зародьяр очень хочет, чтоб мы ушли! – сказал Саладин, ощеривая зубы. – Потому и уничтожил щиты с лестницами. Он знает, что в Сахеле дерева, из которого можно построить осадные орудия, мало, а людей много. Он все рассчитал: разнес в щепу лестницы, напугал мамлюков… Он ждет отступления. И очень удивится, узнав, что я остался. Захочет узнать почему…

    Аль-Адил смотрел на старшего брата, не понимая.

    – Имад сказал, что в замке есть добрый лекарь, а у меня болит спина, – весело сказал султан. – Позови его! Пошли вестника к стенам… Пообещай лекарю награду и милость Несравненного. В Сахеле знают цену слова Саладина. Лекарь вернется в замок живым и здоровым. Тем более, что жизнь его нам без надобности. Понял теперь?

    Аль-Адил молча поклонился. До земли.

    19.

    Лекарь оказался невысоким, коренастым, с живыми умными глазами на загорелом круглом лице. Он ловко спустился по веревочной лестнице, сброшенной со стены Азни (ее тут же убрали, едва лекарь ступил на землю) и направился к ожидавшим его всадникам. Пока шел, Аль-Адил рассмотрел гостя лучше. У франка в бороде заметно поблескивала седина, но выглядел он моложаво, да и двигался совсем не так, как уставшие от бремени лет люди, – легко перепрыгивал камни и попадавшиеся на пути обломки деревянных щитов.