– Алиенору жалко! – вздохнул Колбин. – Классная баба, просто отвал башки! А жить будет с этим Шреком!

    – Забирай ее!

    – Ей баронство нужно. Феодалка! Не с моей зарплатой…

    – У нас тоже баронства хотят. Вспомни наших миллионеров, их жен, кошек драных. Бабы везде одинаковы.

    – Вас послушаешь, так не женишься никогда! – вздохнул Колбин. – Меня мать запилила, что пора.

    – Пусть оставит тебе баронство в наследство…

    – Я этого евнуха бывшего придушил бы, – угрюмо сказал Колбин. – Гад он все-таки!

    – Чтоб торчать здесь два месяца?

    – А что? Мне нравится! Полезут – еще подорвем! Тол есть…

    – Зато Саладин уже знает про ход, – вздохнул Иванов. – Давай, Дима, как договаривались! – Он повернулся к третьему спутнику, все это время не проронившего ни слова. – Так, Кузьма Иванович!

    – Всенепременно!

    – На том и порешим! – сказал Иванов. – Уговор дороже женщин. Идем? Завтра хлопотливый день…

    Троица спустилась с башни, прошла по стене и по каменной лестнице перебралась во дворец. Козма и Иванов разошлись по своим комнатам, а Колбин задержался. Когда коридор опустел, он на цыпочках подошел к двери покоев Алиеноры и, приложив к ней ухо, застыл на некоторое время. Затем, воровато оглянувшись, достал из кармана уголек и начертил на двери "х..й". Подумал и добавил: "лысый!"…

    21.

    Процессия медленно вытекала из ворот Азни. Шагом ехали всадники, ведя на поводьях навьюченных и запасных коней, тащились тяжело груженые повозки. Одной из них управлял поджарый костистый монах – отец Лотарь, увозивший ставшую ненужной утварь своей церкви; пару гнедых другой повозки лихо нахлестывал Гуго. Рядом с ним восседала Берта, которая, как выяснилось, не умела ездить верхом. Замок покидали гости и все его обитатели, не пожелавшие остаться у сменившей веру хозяйки. Алиенора никому не препятствовала и даже подарила повозки; коней и сбрую дал Роджер.

    Со стен Азни на уходивших с любопытством смотрели освобожденные из подземелья мамлюки Ярукташа. Они были в кольчугах и при оружии, только луки Роджер запретил возвращать им до времени – дабы не возник соблазн издалека сквитаться с кем-то за прошлые обиды. Сам новоиспеченный эмир Азни покинул замок еще на рассвете и сейчас маячил у шатра Саладина, вместе с повелителем наблюдая за исходом христиан.

    Давая простор уходившим защитникам, войско султана подалось назад и теперь колыхалось неподалеку. Мамлюки, стоявшие в задних рядах, вставали на цыпочки и даже подпрыгивали, силясь разглядеть таинственных чужеземцев. На лицах их любопытство мешалось с разочарованием: в долину выходили обычные люди.

    Когда последний защитник выбрался из ворот, Роджер поскакал вдоль процессии, выстраивая ее в походную в колонну. Затем он, а также Иванов с Колбиным, Козма с Иоакимом встали во главе. В этот миг от шатра Саладина к ним двинулась группа всадников. Это был султан с братом, Ярукташ и мамлюки султанской охраны. Они остановили своих коней на расстоянии прыжка от франков.

    – Передаем тебе Азни, султан! – сказал Козма, выезжая вперед. – Как и договаривались. Где твой фирман?

    – Ты получишь его! – невозмутимо промолвил Саладин. – Как только все условия нашего договора будут выполнены.

    – Что не так?

    – Я разрешил уехать всем, кто того пожелает, и забрать свое имущество.