– Да, Несравненный! – торопливо выпалил Ярукташ, облизывая толстые губы.

    – Я не ощущаю исходящей от нее святости, – пожал плечами Саладин, – а ты? – повернулся он к брату.

    – Я тоже ничего не ощущаю, Несравненный!

    – Это изображение вашего бога? – насмешливо спросил Саладин у Козмы.

    – Да. Оно появилось на плащанице нерукотворно. Этот тот, кого правоверные зовут "пророк Исса",

    – Мы почитаем Иссу, но Аллах запрещает изображать людей. Даже пророков. К тому, думаю, это не нерукотворный образ. Обычный обман многобожников.

    – Ты кощунствуешь, султан! Плащаница Господа нашего – великая реликвия!

    – Это легко проверить! Бог не позволит смертному причинить вред истинной святыне. Брось ее в костер! – велел Саладин стоявшему рядом мамлюку.

    За спиной Козмы послышался крик Роджера.

    – Будь ты проклят, язычник! Господь поразит тебя! Сдохнешь! Сгниешь заживо, вместе с отродьем своим!

    – Прости его, султан! – сказал Козма, беспокойно оглядываясь. – Тяжкие испытания повредили рассудок рыцаря.

    Саладин усмехнулся. Мамлюк, обрадованный вниманием султана, выхватил плащаницу из рук Ярукташа и помчался к горевшему неподалеку костру. Длинная полоса ткани развевалась в его руках как стяг. Подскакав, мамлюк бросил плащаницу в огонь.

    Ткань, сложившись, упала комом, закрыв пламя. Оно погасло. Синеватый дымок потянулся из-под краев плащаницы, стелясь над утоптанной землей.

    – Не горит! – воскликнул Козма, подбирая повод коня.

    – Погоди! – остановил его Саладин.

    Все в долине, не отрываясь, смотрели на погасший костер. Дымок по-прежнему стелился из-под ткани, постепенно густея. По краям показались маленькие язычки пламени – и внезапно ткань вспыхнула разом. Саладин удовлетворенно откинулся к задней луке седла. Козма понурился. Саладин сделал знак, и ближний мамлюк достал из седельной сумки скрученный в трубку пергамент, завернутый в шелк. Султан взял его и протянул Козме.

    – Вот твой фирман!

    Козма развернул, а затем расправил пергамент. На тщательно выделанной коже бежала красивая арабская вязь. Снизу на шелковом шнурке висела печать зеленого воска. Козма скрутил фирман и спрятал в седельную сумку.

    – Можешь ехать, чужеземец! Если тебя остановит отряд правоверных, покажешь фирман. И сообщи мне, если кто не поклонится до земли султанской печати!

    – Это не все, султан!

    Саладин удивленно посмотрел на Козму.

    – Ты не расплатился со мной за лечение!

    Султан пожал плечами:

    – Что хочешь?

    – Это! – указал Козма на шкатулку в руках Ярукташа.

    Саладин мановением руки подозвав эмира Азни, взял у него шкатулку и стал внимательно рассматривать.

    – Там нет второй плащаницы, султан!

    – Золото, серебро… – усмехнулся Саладин, протягивая шкатулку Козме. – Я уже предлагал это.

    – Здесь еще и дерево…

    Козма забрал у Ярукташа ткань, в которую была завернута шкатулка, аккуратно упаковал ее и сунул в седельную сумку.