— Мама ссорится с Антаресом, — определила Мария.

Антаресу, старшему брату Марии, было двадцать шесть лет, но Роксана требовала от него беспрекословного подчинения, как от малого ребенка. Вся вина молодого человека состояла в том, что дух новаторства заставлял его предлагать для включения в меню экзотические блюда, которые семья считала оскорблением хорошего стола.

— Главное, чтоб еда была сытной, болван, — твердила Роксана грубоватым грудным голосом.

— Главное — качество и стиль, — стоял на своем Антарес, мечтавший открыть собственное современное заведение на набережной Порто-Канале в Чезенатико. Честолюбивые замыслы сына доводили мать до белого каления: она твердо верила, что любая попытка выйти за пределы магического круга семьи и родной деревни приведет к гибели.

Бабушку эти ежедневные перепалки только забавляли, а Марию раздражали, лишь укрепляя в ней уверенность в собственной правоте и стремлении искать самостоятельной жизни на стороне.

— Они невыносимы, — вздохнула девушка, энергично взбивая на голове бабушки серебряные завитки прически.

— Добрая ссора никому не вредит, — добродушно усмехнулась старуха.

Острый слух Марии уловил вдалеке нарастающий шум мотора. Она пришла в смятение.

— Я на минутку выйду на дорогу, — сказала она, заметно краснея, и уронила щетку и гребешок на колени бабушке.

— Что там, на дороге, медом, что ли, намазано? — лукаво спросила старуха.

— Не выдавай меня, бабушка, я сейчас вернусь, — умоляюще попросила Мария.

Старуха понимающе кивнула.

— Не торчи там долго, — проворчала она, и в ее смягчившемся взгляде промелькнуло далекое воспоминание.

Мария обогнула дом, пересекла пустынную в этот час автомобильную стоянку, которой вскоре предстояло заполниться машинами воскресных посетителей, и жестом заставила замолчать Лилу и Москино, двух громадных полканов неопределенной породы, решивших поприветствовать ее радостным лаем.

Шоссе, обсаженное по обеим сторонам высокими тополями, было пустынным, но Мария знала, что вот-вот из-за поворота покажется машина Мистраля. Она поправила рукой густые и длинные огненно-рыжие волосы, облизнула губы и несколько раз ущипнула себя за щеки, чтобы казались румяней. Потом одернула короткое небесно-голубое ситцевое платьице с рисунком в виде веток цветущей мимозы. Шум мотора приближался, и, когда из-за поворота вылетела переоборудованная Мистралем малолитражка, еще более яркая, чем ее волосы, сердце чуть не выскочило у нее из груди. «Алый метеор», как она его называла, заставлял трепетать самые потаенные струны ее души. Послышался визг тормозов, и машина остановилась прямо перед ней. Красивое смуглое лицо показалось в окне.

— Привет, Мария, — раздался звучный голос. — Что ты делаешь?

— Может, тебя жду. Что скажешь? — ответила она, не трогаясь с места.

— Скажу, что ты мне очень нравишься, — ответил он, лукаво поглядывая на нее. Мистралю тоже исполнилось восемнадцать, и он был несказанно хорош собой. Мария просто умирала, глядя на его гибкое и сильное тело, на решительные черты лица. Она не сводила с него глаз, пока он вылезал из машины. На нем были линялые джинсы и черная футболка: его обычный наряд. Упрямое выражение смягчилось ослепительной улыбкой. На смуглом лице, под шапкой черных вьющихся волос, ярко блестели голубые глаза.

— Что ты так смотришь? — спросил он, решив, что внимание девушки привлек какой-то непорядок в его одежде. — Я что, испачкался?

— Ну, совершенно чистым ты не бываешь никогда, — двинувшись ему навстречу, пошутила Мария.