— Принял к сведению, — Ржевский наглым образом утратил интерес к новости и машинально покосился на двери, за которыми где-то ходили по зданию кузины Норимацу.

Затем блондин перешёл на русский:

— Так а чего вы сидите? Наручники я снял, вы полностью свободны, дверь вот. Больше вас не держу, а что племянник императора собственную двоюродную сестру с пятнадцати лет в идиотку превращает — наверное, ни для кого не секрет? Хотя и непонятно, — он снова задумался, причём весьма правдоподобно. — Она же уже давно сломлена, как личность, из-за вас в себя и вообще ни во что не верит. Её даже в клинике Эмирата восстанавливать — на полгода реабилитации, а у нас в стране и направления в медицине нет. Вон, только ваши рейдеры-мозголомы: калечить — всегда пожалуйста, а лечить некому.

Вячеслав Романов с нечленораздельным криком бросился на Ржевского.

Сердце Мадины ёкнуло: слишком быстро пленный мобилизовался и перешёл в активную фазу.

Не подкачал, как обычно, блондин: плавным движением выйдя из-за стола, он решительно двинулся навстречу.

Менталиста подвела самоуверенность: понадеявшись на мышечный буст, он бросился на простака в надежде справиться физически за счёт эффекта неожиданности. После этого в планах родственника монарха была полная зачистка здания менталом, этаж за этажом.

Ржевский столкнулся с противником и, как за эти сутки уже было не раз, дал тому в лицо головой.

БОМ-М-М. На короткое мгновение даже звук в воздухе повис.

Вячеслав Романов растянулся на полу, слабо подёргивая правой ногой.

— Вот теперь, как в себя придёт, из него как из пластилина лепить можно, — сказал уверенно совсем другой Ржевский.

Не прежний. Таким Мадина опекуна ещё не видела.

— Вербовка на все сто, — продолжил Дмитрий, мазнув по ней взглядом. — Никуда не денется. Только эту девчонку жалко и непонятно, как ей помочь. Которую он… это самое…

— А ты всегда вникаешь в проблемы контактов фигурантов?! — Наджиб без перехода задумалась.

То, что опекун в её профессии не новичок, теперь было очевидно. Но тогда какое ему дело до столичной княжны?

Всех в этом мире не защитишь и не убережёшь от несправедливости.

Глава 28

Мадина Наджиб, дублёр-двойник Её Величества Далии аль-Футаим.

— Ты всегда вникаешь в проблемы контактов фигурантов? — ей пришлось повторить вопрос, потому что с первого раза он не ответил.

— Знаешь, новая ипостась влияет и обязывает. — Попечитель, выдав непонятный тезис, похлопал себя по животу. — Пожалуй, раньше и не озаботился бы вовсе.

— А сейчас?

— А сейчас вот думаю. — Он вернулся за стол и действительно добросовестно задумался. — Так жить нельзя, — заметил опекун походя.

— Дим, да нечего тут размышлять. — Поколебавшись, она поднялась из своего угла и подошла к нему из-за спины. — Я вижу, что тебя зацепило и ты переживаешь. Поверь, у менталиста такое регулярно бывает.

— Как? — Спросил он обманчиво спокойно.

— Так. Когда чужие головы видишь насквозь, часто узнаёшь такое, что ни на голову надеть, ни в руках понести. На первых порах несправедливость мира угнетает, хочется всё исправить.

Она говорила ровно и короткими фразами, старательно скрывая, чего ей это стоит.

— Потом? — Ржевский не давил, не нервничал.

Равнодушно выяснял.

— А потом втягиваешься.