Равнодушно выяснял.

— А потом втягиваешься. Со временем получается ставить барьер и в своё внутреннее пространство чужие проблемы без необходимости не пускать. Тем более если люди тебе напрочь чужие. Ты же эту княжну в глаза не видел?! Не получится весь мир обогреть! — она порывисто вздохнула и усилием воли успокоилась.

— Не скажу, что ты не права — ты всего лишь маленькая девчонка. — Он напряжённо прикидывал что-то своё, оттого общался отстранённо. — С твоей позиции, возможно, так естественно. Но… завернуть тебе сейчас что-нибудь про гусаров? — попечитель вынырнул из схоластических рассуждений, встряхиваясь. — Или простыми словами сказать про разумное, доброе, вечное? И про законы общества, которые нельзя так попирать? Если мы людьми остаться хотим, а не в зверей превратиться? И что проходить мимо такого нельзя, будто ничего не случилось?

— Я не узнаю сейчас твой психотип. Сказала бы — коллега, но коллега о той кузине меньше всего б думал.

— Я и сам себя иногда не узнаю последнее время…

— Дим, ты согласен, что сейчас делаешь ошибку? Если реально хочешь вмешаться в не своё дело, ещё и подобного плана? — она отбросила напускное и сейчас была с собой-профессиональной. — Ты и об институте контролёров Эмирата знаешь, и допрашивать умеешь, и нашу спецгруппу уничтожил быстрее, чем я семечки ем. А сейчас…

— Наджиб, а когда ты мне о своей религии говоришь, ты лоху по ушам ездишь? Или всерьёз эти свои Каноны соблюдаешь, потому что оно от сердца идёт? — он внимательно ожидал ответа.

— Я очень серьёзно отношусь к этому вопросу, — ничуть не покривила душой менталистка. — Почему спросил?

— Да вот думаю, когда ты лукавишь больше. Когда со мной говоришь или когда сама с собой.

— До чего я порой ненавижу твои ментальные блоки, — честно призналась она. — Ты когда второй смысл в подстрочник вот так заряжаешь, я тебя переспрашивать вынуждена каждый раз. Вместо того чтобы из твоей наглой башки напрямую вытащить.

Он немного помолчал.

— К чему ты это спросил? — сдалась она.

— С аль-Футаим словами перекидывались, она вашу притчу рассказала.

— Из тебя клещами тянуть? Что за история?

— Когда сжигали вашего пророка Ибрагима маленький муравей принялся таскать воду во рту на костёр…

— Хренасе, ты общительный! — сказать, что Мадина удивилась, значило ничего не сказать. — Стесняюсь спросить, о чём это вы с ней тёрли!

— Да уж явно не о том, о чём я бы хотел, — вздохнул Ржевский, простодушно почёсывая прореху в штанах. — Но ты же поняла, что я сейчас хочу сказать?

— Давай я тебе затылок и плечи разомну? Как профессионалки Норимацу? Я заметила, тебе тогда понравилось. Только не говори никому и дальше с продолжением не лезь. — Она попыталась развернуть беседу в другую сторону.

— А ты про затылок и плечи откуда знаешь?!

— Тормоз, чё с тебя взять, — констатировала Наджиб. — Дим, ты в соседней комнате был, стенка картонная! Ладно, деревянная, но картон если что тоже дерево. С тобой две голые бабы, ты мой официальный опекун и попечитель перед двумя Престолами!

До Ржевского всё равно не дошло, судя по лихорадочной работе мысли на лице.

— Кретин, — вздохнула она ещё раз. — Дим, ну разве я могла пропустить зрелище, как ты пару таких самок охаживаешь? Я же девочка, мне интересно! К тому же, ты и ко мне яйца подкатываешь регулярнее, чем ко всем остальным вместе взятым. Я же как женщина реагирую…

— СТОП.