Странное, согласитесь, отношение к будущему начальнику отдела по работе с партнерами.
Отойдя на полсотни шагов, я повернулся и помахал на прощание окнам родного этажа. Стоп! Повернулся или меня повернуло? Уж больно само действие было какое-то общепринятое, механическое. Кроме того, при этом возникло ощущение, очень похожее на то, когда после нажатия кнопки Олжасом Умеровичем у меня во рту впервые сработал артикулятор. «Задай непрозрачный фон», – внезапно вспомнилось мне. А двигаться как, если фон непрозрачный? Тоже на автомате? Звучит, между прочим, вполне логично. Мы же не только словами общаемся. Стало быть…
Неужели кроме улыбалки и динамика вживили что-нибудь этакое… жестикуляторное…
Я так занервничал, что даже выключил, к черту, автопилот и хотел уже завернуть напоследок к Олжасу Умеровичу за объяснением, однако в этот самый миг мне бибикнули.
Оказывается, Ева Артамоновна все-таки заботилась о будущих сотрудниках. Сама не прибыла, но машину прислала.
Устроившись на сиденье смертника рядом с водителем, я зачем-то полез в нагрудный карман рубашки и, к собственному удивлению, извлек оттуда сложенную вчетверо листовку, приглашающую принять участие в конкурсе на замещение должности замначальника отдела геликософии в ООО «Мицелий». Ту самую, что недели три назад мне вручил в сквере розовоглазый псевдобот. К призыву прилагалась объясниловка: абзацев пять меленьким шрифтом, каковые было бы любопытно изучить. Особенно теперь.
– Ну что, Леонид Игнатьич? – лучась улыбкой, спросил шофер. – Срослось или дома долечивать будете?
– М-м… – Фраза его застигла меня врасплох. Дело в том, что шофера этого я видел впервые.
Однако мычания моего было более чем достаточно.
– Со мной вот тоже… – живо подхватил он. – Годочков пять назад голеностоп расплющил. Всмятку! Привезли меня в комплекс, а там…
Выхода не было. Я запустил свободную от гипса руку под рубашку и снова стал на автопилот.
* * *
Как и следовало ожидать, опасения мои оказались напрасными. Никакой мне добавочный чип не вживляли, и жестов за своего носителя бот совершать не может. Единственное, на что он в этом смысле, умница, способен – вовремя обозначить символ того или иного обиходного действия: рукопожатие, кивок, аплодисмент. Поискал в опциях удар по морде – не нашел. Выстрела из револьвера – тоже. Видимо, коробочка моя сконструирована исключительно для мирных бесед.
Что ж, это по мне.
Фон сейчас непрозрачный, приятного бирюзового оттенка. На нем вычерчена тоненькая красная окружность с точкой в центре. Нечто вроде мишени. Иногда она смещается, и я поворачиваюсь вслед за ней, чтобы, избави бот, не свалила с экрана, которого, строго говоря, нет. Окружность эта и точка в ней соответствуют местоположению Эдит Назаровны, разлюбезной моей тещи. Мы в данный момент беседуем. О чем? Понятия не имею. О чем-то беседуем. Вначале (пока не переключился на полный автомат) речь шла о пользе кальция для сращивания переломов и укрепления костяка. Теперь – не знаю. Губы мои, шевелимые артикулятором, движутся, иногда расходятся в улыбке, а звук я нейтрализовал. И к остаточным шумам не слишком прислушиваюсь.
Мне не до этого. Я скачиваю из Интернета все доступные данные по геликософии. Кое-что уже пробежал по диагонали и, честно сказать, не вник. Чистейшей воды словоблудие. Некоторые тексты не слишком отличаются от сделанных ботом отшифровок. Примерно так: брэнды слагаются в тренды, тренды – в локусы, локусы – в фокусы, фокусы – в покусы… А все вместе – геликософия. |