— Одно зеркало повернуто наружу, — почти на автомате продолжил Ангел. Странно, в его голосе не было страха. Скорее — пробуждающееся… восхищение? — Окно на восток. Я люблю работать на рассвете, — Ангел вцепился в решетку, жадно заглядывая Диме в глаза. — И мне не нужны случайные свидетели.

— А за тремя остальными — зрители.

— За неплохую цену.

— Еще бы… ты всегда дорого стоил. И второй твоей картиной было…

— «Возвращение блудного сына».

— А так! Сын, перешагивающий через тело убитого им отца. Свою первую жертву ты мучил недолго…

— Я тогда еще не вошел во вкус, я об этом жалею, — расцвел дьявольской улыбкой злотокудрый Ангел. Дима передернулся. Это он это создал?

— На картинах нет лиц, тебе ничего не могут доказать, — с сожалением сказал Дима. — Ты никогда не изображаешь родинок, татуировок. Ты рисуешь только те раны, которые нанес сам. И великолепные, частенько фэнтезийные сюжеты. О тебе заботятся. Тебе приносят фотографии, и ты выбираешь себе жертву. С доставкой на дом. Потом эта камера, смерть и картина.

— Тела сжигают в крематории, что находится в соседнем здании, — вновь начал набираться уверенности Ангел.

— За уничтожением каждого тела ты наблюдаешь лично.

— Я не хочу попадаться.

— А да… и не попадешься.

— Значит, это действительно правда, — прошипел Ангел. — Ты меня таким создал. Ты решил мою судьбу. Ты придумал мои картины.

— Что, больно сознавать, что это я гений, а не ты? — засмеялся Дима.

— Гений? Да что говоришь? Когда отец умирал, он назвал меня иначе…

— Тварью.

— Вот именно. Только это не я тварь, а ты. Не так ли? Ведь это все ты придумал?

Дима вздрогнул. И действительно он. И убивал, получается, он. И живых людей «собачкам» отдавал он. А ведь действительно — правда. И теперь он же все и закончит. Прямо тут. Прямо сейчас. Потому что это — не им созданный мир. И его созданиям тут не место.

— Но я скоро умру, ты меня убьешь, — горько засмеялся Дима, — и ты больше ничего не напишешь…

Создатель решил. У героев нет выбора. И Ангел это понял. Дима улыбнулся. Ну да, его злодей все же не дурак. Далеко не дурак. Потому не стал закатывать истерик, а просто мечтательно улыбнулся:

— Я умру красиво?

— А почему бы и нет?

— Хоть и на этом спасибо, — отрезал Ангел, развернулся и ушел.

Тишина. Дима любил тишину. Ему надо додумать детали концовку. Концовки своей жизни.

— Ты не боишься? — спросила вдруг девушка, заламывая тонкие руки.

— Прости… это я тебя во все это втянула. Прости, пожалуйста!

— Просишь прощения, — не понял Дима, стряхивая с ее плеча соринку. — После того, что я с тобой сделал?

— Мне было хорошо… жить. Честно, — почти любяще посмотрела на Диму она. — Только умирать страшно. А жить… жить даже хорошо. А тебе? Не страшно умирать?

— Смерть для меня всего лишь шаг навстречу Нине, — ответил Дима.

— Но ты не умрешь легко, понимаешь?

— Надеюсь, что этим я искуплю свой грех… за вас всех.

Дима ласково погладил ее по щеке.