– Сожалею!.. – воскликнула Ниоба. – Ты пел так красиво! Как ты это делаешь?

Седрик пожал плечами, отпустив ее руку:

– Так происходит всякий раз, когда я пою, прикасаясь к чему‑то. Смотрите. – Он положил руку на ствол дерева и запел:

Стань жить со мной, любовью стань.

Ниоба не услышала ничего необычного – но дерево вздрогнуло, словно завибрировало от какого‑то могучего звука, дриада чуть не упала со своей ветки. Ниоба прижала руку к коре дуба, и оркестр вернулся.

Мы всех блаженств воспримем дань.

– Седрик, это великолепно! Какое удивительное переживание! – Ниоба не могла больше говорить.

– Оно просто существует, и все. – Казалось, реакция Ниобы привела юношу в замешательство.

– Спой мне еще, – попросила Ниоба.

– Но песня закончилась. Далее следует ответ девушки.

Ниоба взяла его за руку:

– Тогда спой мне ответ девушки, Седрик!

Он запел, и оркестр сопровождал его, поддерживая прежнее великолепие – не просто пение и не просто музыку; казалось, звук имеет больше трех измерений, словно чувства перемешались с мелодией. «Может ли любовь, – спросила себя Ниоба, – быть чем‑то большим?»

Вот будь пастух правдив и честен, И молод мир с любовью вместе, Я бы, пленившись красотой, Пришла любить и жить с тобой.

В этих словах содержалось отрицание, отказ, но это не имело значения; волшебная сила осталась. Ниоба поняла: что бы ни пел Седрик, эффект будет такой же. Она погрузилась в магическое очарование его музыки, пока он не пропел последний куплет:

Но ведь ничто не длится вечно, Любовь и радость быстротечны, А то, пленившись красотой, могла б любить и жить с тобой.

Песня закончилась, а вместе с ней и волшебство. Но теперь Ниоба смотрела на Седрика совсем иначе. Он обладал магией, и любовь была возможна.

– Отведи меня домой, – попросила она.

Однако к тому моменту когда они добрались до дома, Ниоба успела прийти в себя. В конце концов, это всего лишь волшебство; Седрик остался таким же, и их положение практически не изменилось. Нет никакого смысла совершать поступки, о которых впоследствии можно пожалеть. Поэтому Ниоба решила не форсировать события, Седрик тоже не стал ничего предпринимать, и их брак так и остался незавершенным.

Прошла еще неделя, и Ниоба поняла, что время уходит. Они на целый месяц были предоставлены самим себе; скоро их начнут навещать родственники. Девушка поняла это, когда собиралась ложиться спать.

– Они узнают, – сказала она, садясь на постели.

– Да, – согласился Седрик со своего места у камина.

– Седрик, иди сюда, – повелительно сказала Ниоба. – Мы должны. Иначе не сможем посмотреть им в глаза.

Он подошел к ней и устроился в ногах кровати. Казалось, он боится Ниобы.

– Седрик, это совсем не так уж сложно. Нам обоим рассказывали о птичках и пчелках, и мы видели животных.

– Вы не животное! – с ужасом в голосе воскликнул Седрик.

Ниоба задумалась. Какая неловкая ситуация! Если бы он набросился на нее, как бык в загоне для спаривания, она пришла бы в смятение, но сумела бы вытерпеть; мать предупреждала ее, что мужчины так устроены. По крайней мере, лед, как принято говорить, был бы сломан.

Ниобе стало не по себе от этой метафоры, однако она явно подходила. Так или иначе, они попали в трудное положение.

– Забудь о животных! Иди ко мне в постель. Просто смешно спать отдельно.

Седрик подвинулся и робко вытянулся рядом с девушкой.

– Но кто же спит в одежде! – воскликнула она.

– О, мадам, я не могу…

Ниоба потянулась и взяла Седрика за руку.