Но как только лодка выровнялась, он услышал зловещий грохот, который быстро нарастал. Звук был такой, словно за ним устремилась стена воды. Он оглянулся, ожидая худшего. Но течение, само по себе бешеное, хуже не становилось. Дамба, оставшаяся в милях позади, по-видимому, еще держалась. Неожиданно Белл понял, что звук, отражающийся от крутых стен каньона, доносится из-за поворота впереди.

Течение вынесло его из-за поворота на середину реки.

На мгновение он увидел веревки, привязанные к деревьям на берегу. Потом взгляд его остановился на чем-то похожем на линию, пересекавшую реку. Но это была не линия. Это был разрыв: вода здесь просто исчезала в водопаде.

Должно быть, лесорубы натянули эти веревки, чтобы выбираться из каноэ и перетаскивать их по берегу мимо водопада. Но у Исаака Белла такой возможности не было. Течение убыстрилось и несло его к водопаду со скоростью тридцать миль в час.

Его спасли дожди. На более низкой воде он погиб бы, разбившись о скалы. Высокая вода смягчила приземление.

Он все еще оставался на плаву, по-прежнему не в воде, когда его внезапно понесло на камень величиной с остров, деливший течение пополам. Упираясь веслом, Белл старался обойти валун. Струи течения объединились в облаке брызг с противоположной стороны и били о лодку с обеих сторон.

Затем на меркнущем небе Белл увидел соединившие края ущелья воздушную арку и прямую линию моста через Каскейд-Кэньон. Странно, что лучшее описание этой простой красоты принадлежало Саботажнику: мост парил. Трудно было поверить, что такое огромное сооружение может выглядеть столь легким или преодолеть такое большое расстояние. На середине моста стояли пятьдесят вагонов с углем, но перед составом и за ним еще оставались длинные участки.

Однако именно Саботажник, который так изящно описал мост, хотел его уничтожить. Он знал что-то связанное с этим товарным составом, и это что-то должно было сделать его хозяином всех железных дорог страны. Все поступки Саботажника, свидетелем которых был Белл, все преступления, которые тот совершил, все убийства невинных людей — все это подсказывало: Чарлз Кинкейд заставил Южно-Тихоокеанскую железную дорогу поставить на мост состав с углем, чтобы воплотить свои чудовищные амбиции и осуществить зловещие замыслы.

Спустя мгновение Белл увидел огни города на берегах под мостом. Он пытался грести к берегу, но тщетно. Течение крепко удерживало тяжелое каноэ. Лодку пронесло мимо пригородов, течение сузилось и убыстрилось, и Белл увидел электрические огни на опорах, вспомогательных дамбах и построенных с их помощью кессонах. Тысяча людей и сотни машин заполняли дефлекторы тоннами камня, укрепляли дамбы стволами деревьев, чтобы их верх оставался над водой.

Река несла каноэ Белла мимо опор. Никто не заметил его появления: каноэ мало чем отличалось от множества темных стволов, которые несла вода. Едва он подумал, что сейчас проплывет под мостом и уйдет в ночь, как стены каньона сжали реку. Течение убыстрилось.

Каноэ несло к самой дальней от города опоре. Лодка перепрыгнула через каменный отводок дамбы, на бешеной скорости развернулась и ударилась о бревенчатый бок вспомогательной дамбы. Пятьдесят усталых плотников, набивающих доски на бревна, удивленно смотрели, как Белл выскочил из каноэ и быстро прошел по деревянному мостику, соединявшему дамбу с опорой.

— Добрый вечер, джентльмены! — сказал Белл, не останавливаясь, чтобы ответить на вопросы: «Кто?» и «Откуда?»

Он увидел прикрепленную к камню стальную лестницу и начал быстро подниматься, одновременно предупреждая остававшихся внизу:

— В любую минуту сверху может прийти волна, наводнение. Продолжайте работу, но будьте готовы уходить.

В шестидесяти футах над водой камень закончился и началась сталь. Стальная опора состояла из квадратной рамы, укрепленной треугольными балками; на ней лестница продолжалась.