|
После чего забрасывал за спину ранец для образцов и устремлял задумчивый взгляд на землю, покачиваясь на каблуках начищенных до блеска башмаков. - Ну что ж... э... видишь ли... - обращался он ко мне, - пожалуй, нам стоит обследовать пруды возле... э... Контокали. Конечно, в том случае, если... э... словом... ты не предпочитаешь какое-нибудь другое место. Я спешит заверить его, что пруды возле Контокали меня вполне устраивают. - Превосходно, - отзывался Теодор. - Одна из причин, почему меня... э... привлекает именно этот путь... заключается в том, что он проходит около очень интересной канавы... э... словом... речь идет о канаве, в которой я находил кое-какие стоящие образцы. Оживленно разговаривая, мы трогались в путь, и псы, покинув тень под мандариновыми деревьями, присоединялись к нам, свесив язык и виляя хвостом. Тут же нас догоняла запыхавшаяся Лугареция, чтобы вручить забытую нами сумку с съестными припасами. Продолжая беседовать, мы шли через оливковые рощи, время от времени останавливались, чтобы поближе рассмотреть какой-нибудь цветок, птицу или гусеницу; нам все было интересно, и Теодор мог обо всем что-то рассказать. - Нет, я не знаю способа, который позволил бы тебе сохранить грибы для коллекции. Что бы ты ни применил, они... гм... э... словом.... высохнут и сморщатся. Лучше всего зарисовать их карандашом или красками... или же, знаешь, сфотографировать их. Но вот что можно коллекционировать-споровые узоры, они удивительно красивы. Что?.. А вот как: берешь шляпку... э... словом... гриба и кладешь на белую карточку. Естественно, гриб должен быть зрелый, иначе он не отдаст споры. Через некоторое время осторожно снимаешь шляпку с карточки... то есть, осторожно, чтобы не смазать споры... и ты увидишь на карточке... э... очаровательный узор. Собаки трусили рассыпным строем впереди, делая стойку, обнюхивая ячею темных дыр в стволах могучих старых олив и затевая шумную, но тщетную погоню за ласточками, которые проносились над самой землей в извилистых длинных просветах между деревьями. Затем мы выходили на более открытую местность, оливковые рощи сменялись участками, где фруктовые деревья соседствовали с кукурузой или виноградниками. - Ага! - Теодор останавливается возле заросшей канавы с водой и смотрит вниз; глаза его блестят, борода топорщится от возбуждения. - Вот и кое-что интересное! Видишь? Вон там, у самого кончика моей трости. Но сколько я ни всматриваюсь, ничего не вижу. Теодор прикрепляет на конец трости сеть, делает аккуратное движение, словно извлекая муху из супа, и поднимает ловушку. - Вот - видишь? Яйцевая камера Hydrophilus piceus... э... то есть водолюба большого. Ну, ты ведь знаешь, что камеру ткет... э... делает самка. В камере может быть до пятидесяти яиц, и что удивительно... минутку, я возьму пинцет... ага... так... видишь? Так вот... гм... эта труба, так сказать, а еще лучше, пожалуй, подойдет слово “мачта”, наполнена воздухом, и получается нечто вроде лодочки, которая не может опрокинуться. Этому мешает... э... мачта, наполненная воздухом... Да-да, если ты поместишь камеру в свой аквариум, из яиц могут вывестись личинки, но должен тебя предупредить, что они очень... э... словом... очень хищные и способны сожрать всех других обитателей аквариума. Ну-ка, поглядим, удастся ли нам поймать взрослую особь. Теодор терпеливо, словно какая-нибудь болотная птица, выступает по краю канавы, время от времени окуная в воду сачок и водя им взад-вперед. - Ага! Есть! - восклицает он наконец и осторожно кладет на мои нетерпеливые ладони большого черного жука, возмущенно дрыгающего ногами. Я восхищенно разглядываю жесткие ребристые надкрылья, колючие ноги, тело жука, отливающее оливковой зеленью. |
