|
- Знаю я этих старых развратников, - зловеще произнесла мама. - Право же, Марго, тебе следовало быть умнее. Престарелый турок с блаженной улыбкой слушал этот диалог, переводя свои искрящиеся глаза с одного лица на другое; я же, чувствуя, что мои переводческие способности будут исчерпаны, если мама и Марго затеят спор, отворил двери столовой и впустил барашка. Он смело вошел горделивой походкой, кудрявый и черный, как грозовая туча. - Как ты можешь! - воскликнула Марго. - Как ты смеешь оскорблять моих друзей! Никакой он не старый развратник, более порядочного старика надо поискать. - Мне нет дела до его порядочности, - терпению мамы пришел конец. - Ему нельзя оставаться у нас со всеми его.. его... женщинами. Я не намерена кормить целый гарем. - Великая радость слушать разговор матери и дочери, - сообщил мне турок. - Их голоса звучат, как овечьи колокольчики. - Ты гадкая! - говорила Марго. - Гадкая! Хочешь совсем лишить меня друзей. У тебя ограниченные, мещанские взгляды! - Разве это мещанство - быть против троеженства? - возмутилась мама. - Это напоминает мне, - глаза турка увлажнились, - пение соловья в родной долине. - Он не виноват, что он турок! - пронзительно кричала Марго. - Не виноват, что ему положено иметь трех жен! - Всякий мужчина может избежать троеженства, если по-настоящему захочет, - твердо возразила мама. - Я так понимаю, - доверительно обратился ко мне турецкий гость, - что Миндальный цветок рассказывает матушке, как весело нам было в моей долине, верно? - Ты вечно давишь на меня, - хныкала Марго. - Что я ни сделаю, все не так. - Беда как раз в том, что я даю тебе слишком много воли, - ответила мама. - Отпускаю тебя на несколько дней, а ты возвращаешься с этим... этим... старым распутником и его баядерами. - Вот-вот, то самое, о чем я говорю: ты угнетаешь меня, - торжествующе произнесла Марго. - Я должна получать особое разрешение, чтобы пригласить турка. - Ах, как бы я хотел привезти их обеих в мою родную деревню, - сказал турок, лаская взглядом мать и дочь. - Вот бы мы повеселились... танцы, песни, вино... Барашек явно был разочарован тем, что на него не обращают внимания. Он уже попрыгал немного, по-своему украсил пол, выполнил два безупречных пируэта, но никто не оценил по достоинству его искусство. И, наклонив голову, он пошел в атаку на маму. Атака была проведена блестяще, говорю об этом со знанием дела, ибо во время моих экспедиций в ближайших оливковых рощах я частенько встречал бойких и дерзких барашков и, к взаимному удовольствию, исполнял роль матадора в корриде, где собственная рубашка заменяла мне плащ. Отнюдь не одобряя исход, я должен был признать саму атаку превосходной и тщательно продуманной. Вся мощь удара костистой головы и жилистой туши пришлась точно под мамины коленки сзади. Подброшенная в воздух, словно из пушки, мама опустилась на весьма жесткий диван, где и осталась лежать, судорожно глотая воздух. Потрясенный тем, что наделал его подарок, турок подбежал к дивану и стал перед мамой, широко расставив руки для отражения новой атаки. А она явно назревала, потому что барашек, чрезвычайно довольный собой, отступив в дальний угол, упруго подскакивал там - совсем как боксер, разминающийся на ринге. - Мама, мама, ты цела? - вскричала Марго. Мама слишком запыхалась, чтобы отвечать. - Ага! - воскликнул турок. - Видишь, Миндальный цветок, этот барашек такой же прыткий, как я! Ну, давай, удалец, выходи! Барашек принял вызов с такой скоростью и внезапностью, что застиг турка врасплох. |
