|
Не успел я, однако, что-либо предпринять, как дверь распахнулась и вошел разъяренный Лесли. - Джерри! Это ты, черт возьми, взял мое ружейное масло? Распахнутая им дверь качнулась обратно и с силой захлопнулась. Мой великолепный трофей сорвался со стены, точно сам бык ожил и придал рогам ускорение, и грохнулся прямо на темя Лесли, повергнув его на пол, словно удар бердышом. Две страшные мысли пронзили мое сознание: первая, не сломались ли мои дивные рога, вторая, не убит ли мой брат. Ответ в обоих случаях был отрицательным. Рога не пострадали, брат с остекленевшим взором принял сидячее положение и воззрился на меня. - Боже! Моя голова! - простонал он, сжимая ладонями виски и качаясь взад-вперед. - Что за ад! Спасаясь от гнева Лесли, я побежал искать маму и застал ее в спальне, где она глубокомысленно изучала разложенный на кровати комплект пособий для любителей вязания. Я объяснил, что Лесли, так сказать, случайно напоролся на мои рога. Мама, как обычно настроенная на худшее, решила, что я тайком от всех держал в своей комнате быка и тот выпустил из Лесли кишки. Облегчение, которое она испытала, увидя, что Лесли сидит на полу явно невредимый, было очевидным, однако с примесью недовольства. - Лесли, милый, чем вы тут занимались? - спросила она. Лесли поднял на нее глаза, и лицо его медленно налилось краской, уподобляясь спелой сливе. Казалось, он потерял дар речи. - Этот проклятый мальчишка, глухо проревел он наконец, он пытался размозжить мне голову... ударил меня по голове огромными оленьими рогами, чтоб им... - Не выражайся, милый, автоматически произнесла мама. - Я уверена, что он не нарочно. Я поспешил заверить, что у меня вовсе не было злого умысла, однако истины ради должен отметить, что рога не оленьи, те выглядят совсем иначе, а эти принадлежат быку, вот только вид я еще не смог определить. - Плевать мне, что это за чертов вид, прорычал Лесли. - Хоть бы и какой-нибудь окаянный бронтозавр, пропади он пропадом! - Лесли, милый, повысила голос мама, что за манера без конца браниться. - Буду браниться! - крикнул Лесли. - Ты тоже станешь браниться, если тебя долбануть по башке чем-то вроде китовых ребер! Я начал было объяснять, что китовые ребра нисколько не похожи на эти рога, но грозный взгляд Лесли оборвал мою лекцию. - Вот что, милый, над дверью их держать нельзя, - сказала мама. - Слишком опасное место. Ты мог ударить Ларри. Я похолодел, представив себе Ларри, сбитого с ног рогами моего быка. - Тебе придется повесить их в каком-нибудь другом месте, продолжала мама. - Ну уж нет, заявил Лесли. - Если он еще собирается хранить эти окаянные рога, то как угодно, только не в подвешенном виде. Пусть уберет их в шкаф или еще куда-нибудь. Пришлось мне согласиться с этим ограничением, и рога переместились на подоконник, где никому не причиняли вреда, если не считать их склонности падать на ноги нашей служанки Лугареции всякий раз, когда она вечером закрывала ставни, но поскольку Лугареция была выдающимся, можно сказать, профессиональным ипохондриком, всякие ссадины и ушибы только радовали ее. Однако несчастный случай на время омрачил мои отношения с Лесли, из-за чего я непреднамеренно навлек на себя гнев Ларри. Ранней весной из камышовой чащи у соляных полей доносились гулкие и басистые, причудливые крики выпи. Услышав их, я сразу загорелся, так как еще ни разу не видел этих птиц, а тут появилась надежда, что они устроят себе гнездо. |
