Сдавленные рыдания вырвались из ее груди.

— Что с тобой? — забеспокоился Брайан.

— Ничего, — солгала она и крепко сжала его ребра, услышав, как оттуда со свистом выходит воздух. — Просто я счастлива, вот и все. А когда я счастлива, то плачу. У меня все наоборот. Когда мне плохо, когда волнуюсь, то смеюсь. Хихикаю, прямо как сумасшедшая.

— В таком случае, надеюсь, я никогда не дам тебе повода хихикать, — прошептал Брайан.

Рэйчел всей душой хотелось этого. Пусть между ними все будет простым и ясным. Всегда. И, конечно, она все расскажет ему про аборт… совсем скоро. И он поймет. Должен понять. И тогда все будет прекрасно. Никакая ложь не встанет между нами.

Все будет так, как было у мамы с папой.

17

С тех пор как Брайана отправили за океан, Роза сделалась заядлой читательницей газет: теперь каждое утро она начинала с чтения «Таймс» и «Ньюс», ища в них любую информацию о боевых действиях, бомбардировках, ходе мирных переговоров — словом, обо всем, что прямо или косвенно подтверждало ее надежду на скорейшее окончание войны и возвращение Брайана.

Вот и на сей раз, пролистав в метро «Таймс», она, придя в офис и сев за свой стол, как всегда безупречно выглядящий и не заваленный никакими бумагами, поставила кофе и открыла свежий номер «Дейли ньюс».

На третьей странице ее внимание привлек репортаж из Вьетнама: на сопровождающей материал зернистой фотографии какой-то парень в неуклюже сидящем смокинге обнимал невесту. Подпись под фотографией гласила: «ГЕРОЙ ЖЕНИТСЯ НА ВРАЧЕ, СПАСШЕМ ЕМУ ЖИЗНЬ».

Роза быстро пробежала первые строки, где было полно разных имен и дат, и приступила к подробностям волнующей истории, повествующей о врачихе, сумевшей вырвать из лап смерти попавшего в полевой госпиталь американского солдата. После чего тот вопреки всем приказам убежал обратно на фронт и, пробравшись в тыл противника, освободил свою спасительницу из вьетконговского плена. Такая вот трогательная любовная история со сказочным концом. Дочитав ее до конца, Роза улыбнулась, почувствовав, как забилось сердце.

«Видишь, — сказала она себе, — счастливые концы все-таки существуют на свете. Выходит, нет ничего невозможного».

И тут она еще раз бросила взгляд на первые строчки репортажа, чтобы узнать имена счастливчиков и откуда они родом. Одно из этих имен поразило ее в самое сердце: «Ряд. Брайан Макклэнан, 121-я пехотная дивизия».

Газетная страница поплыла у нее перед глазами лица на фотографии сделались смазанными. Не может быть! Это не ее Брайан! Просто однофамилец. Бывают же случайные совпадения, пыталась она себя утешить.

Только вот отчего так щемит сердце? Отчего эта холодящая пустота в животе? О Матерь Божья, неужели это все-таки ОН?!

Голова у Розы закружилась, мысли спутались — казалось, она вот-вот лишится рассудка. Но нет, она знала, этого не случится. Реальность была вокруг нее — ее стол, ее работа. Та реальность, за которую, как за соломинку, хватался ее рассудок: бумажный стаканчик с горячим кофе, кассета с надиктованными письмами, которые ей срочно требовалось отпечатать… Через пару минут в коридоре послышатся шаги Макса Гриффина, потом он заглянет к ней и, улыбнувшись с таким видом, будто он и она в заговоре против всего света, пожелает доброго утра, после чего у нее неизменно поднимается настроение.

Но это лицо на фотографии — неужели все-таки Брайан? — навалилось на нее страшным грузом. В мозгу словно открывался черный провал, куда ее начинало неудержимо засасывать.