Кугель, ты можешь представить, как я был счастлив, как радостно пело моё сердце, как клокотал восторг в моей груди, когда, взглянув на тебя, я обнаружил на твоей шляпе эту чешуйку? Я ликовал, словно нашему солнцу добавили ещё сто лет жизни! Я чуть не подпрыгивал от абсолютного счастья. Кугель, ты можешь понять мои чувства?
– В той степени, в которой ты описал их, – да, могу. Что же касается источника этих чувств, я в недоумении.
И Кугель приблизился к каркасу в надежде, что Юкоуну в своём неумеренном энтузиазме окажется в пределах досягаемости.
Юкоуну, отодвинувшись, коснулся каркаса, заставив чешуйки зазвенеть.
– Кугель, в некоторых отношениях ты недогадлив и бесчувственен; твои мозги – как чуть тёплая каша, и я говорю это без гнева. Ты способен понять лишь то, что видишь, а ведь это только крошечная часть.
Юкоуну рассмеялся, и Кугель вопросительно взглянул на него.
– Взгляни на Садларка! – велел Юкоуну. – Что ты видишь?
– Проволочный каркас и уйму чешуи в предполагаемой форме Садларка.
– А что, если убрать каркас?
– Чешуйки свалятся в кучу.
– Вот именно. Ты прав. А ядро – это тот узловой пункт, который связывает другие чешуйки силовыми линиями. Этот узел – душа и сила Садларка. Если поставить его на место, Садларк вновь оживёт; ведь в действительности он никогда не умирал, а всего лишь распался.
– А как насчёт, скажем, его внутренних органов?
– В верхнем мире такие части тела считаются излишними и даже несколько пошлыми. Короче говоря, у него нет внутренних органов. Какие ещё есть вопросы или замечания?
– Я осмелился бы вежливо намекнуть, что день заканчивается, а я хочу до темноты попасть в Таун‑Тассель.
– И ты там будешь! – сердечно пообещал Юкоуну. – Но сначала будь столь любезен положить на стол «Нагрудный разбивающий небеса фейерверк», и чтобы на нем не было никаких следов диамброида. Тебе ничего другого не остаётся.
– Ну почему же, – сказал Кугель. – Я предпочитаю оставить чешуйку себе. Она приносит мне удачу и отражает недобрые чары, как ты уже заметил.
Глаза Юкоуну сверкнули жёлтым огнём.
– Кугель, твоё упрямство просто поразительно. Чешуйка действительно образует защитный слой между тобой и враждебными чарами обычного вида. Но она не влияет на магию верхнего мира, и я владею некоторыми заклинаниями. А пока, пожалуйста, прекрати подбираться ко мне, пытаясь приблизиться на длину своего меча. Я уже устал шарахаться от тебя каждый раз, когда ты делаешь шаг в мою сторону.
– Такое гнусное деяние никогда даже не приходило мне в голову, – надменно ответил Кугель.
Он вытащил меч из ножен и бросил его на скамью.
– Вот! Смотри сам, как плохо ты обо мне думал!
Юкоуну, прищурившись, взглянул на меч.
– И все же держись от меня подальше. Я не из тех, кто приветствует излишнюю близость.
– Ты можешь рассчитывать на моё абсолютное содействие, – с достоинством сказал Кугель.
– Я буду откровенным! Твои деяния уже давно требуют воздаяния по заслугам, и как человек совестливый, я вынужден действовать. И все же тебе не стоит усложнять мою задачу.
– Какие суровые речи! – сказал Кугель. – Ты предложил подвезти меня в Таун‑Тассель. Я не ожидал вероломства.
Юкоуну и ухом не повёл.
– В последний раз требую – сейчас же отдавай чешую!
– Ничем не могу тебе помочь, – отозвался Кугель. – Поскольку ты требовал в последний раз, мы можем выехать в Таун‑Тассель.
– Чешую, пожалуйста!
– Возьми её с моей шляпы, если тебе так хочется. |