— Перейдем на «ты»? — с разбега предложил Подмухин.

Тимофеев зловеще молчал. Ему не хотелось видеть никого, тем более шерстистого кандидата наук. Однако тот не заметил либо проигнорировал лирическое настроение собеседника.

— Я работаю здесь недавно, — продолжал Подмухин. — Но до моих ушей постоянно доносятся отголоски и слухи относительно твоих изобретений. Порой это самые невероятные измышления, противоречащие не только моему теоретическому и практическому опыту, но и здравому смыслу. Впрочем, на это мне плевать… Странно лишь то, что до сих пор мы не попадались на глаза друг другу. У меня такое ощущение, что если даже десятая часть всех мифов, что роятся вокруг твоей личности, соответствует реальности, то мы просто созданы для дружбы и взаимопонимания.

Тимофеев наконец отверз уста:

— Вообще-то я хочу спать…

Это была явная ложь.

— Ерунда, — отрезал Подмухин. — Я тоже хотел спать по ночам, пока в нашем машинном зале не установили Цыпу.

— Цыпу? — изумился Тимофеев.

— Речь идет об экспериментальном вычислительном комплексе «Памир». Это компьютер шестого поколения с диалоговой системой программирования. Он воспринимает человеческую речь. Скажешь ему, бывало: сколько будет дважды два? А он, бывало, отвечает: четыре, дубина ты… Центральный процессор комплекса, сокращенно ЦП, мы между собой называем Цыпой.

— И что же?

— Все внешние устройства пашут, как уголок дедушки Дурова. Тесты проходят без проблем. Тем не менее Цыпа не хочет с нами работать. Формально он работает, иначе ему нельзя, но как-то без огонька… Мыслимое ли дело: простенькие задачки, которые пролетают на старушке ЕС за десять минут, здесь тянутся по часу, а то и по два! Именно поэтому я не могу нормально питаться и спать вот уже вторую неделю.

В тусклом взгляде Тимофеева непроизвольно зажглась искорка сочувственного интереса.

— Цыпу надо заставить работать быстро, — подытожил Подмухин. — В идеале его быстродействие составляет десять триллионов операций в секунду. Наяву же он едва шевелится, как ручной арифмометр «Феликс».

— Я не программист, — заметил Тимофеев, стягивая с себя задубевшее пальто.

— Мне не нужны программисты, — заявил Подмухин. — У меня в штате с десяток суперпрограммистов и без числа девочек-праграммисточек на полпути к декретному отпуску. Все они отлично умеют изводить бумагу под тривиальные программы на традиционных языках типа Кобол, Фортран и тому подобной дребедени. Но с задачей толково разъяснить Цыпе, что он должен делать, простым человеческим языком, они справиться не могут. При виде компьютера у них возникает спазматический порыв чертить структурные блок-схемы. Условный, так сказать, рефлекс… Мне нужны суперпрограммисты нового типа, специалисты по общению с компьютером, который понимает каждое обращенное к нему слово.

— Как собака, — проронил Тимофеев.

— Если бы… Собаку можно палкой огреть, она только хвост подожмет, а Цыпа возьмет да сломается! Я ищу людей, которые могут поговорить с ним по душам. Я называю таких типов «онлайнеры». Есть у нас в вычислительной технике такое понятие — онлайн-режим, режим непосредственной связи с компьютером. И мы с тобой должны разыскать хотя бы одного онлайнера. Я не знаю, чего бы я ни сделал для такого человека. Я бы отдал ему свою комнату в общежитии, а сам переселился в машинный зал, все равно у меня там раскладушка. Я бы выбрал его старшим научным сотрудником. Я бы…

— Хорошенькое дело, — угрюмо сказал Тимофеев.