— Коля… — прохрипел Тимофеев, спотыкаясь. — Я больше не могу… Брось меня, я прикрою…

Чем именно он собирался прикрыть отход товарища, было положительно неясно. Вполне возможно, что паяльником.

— Витька… — выдохнул Фомин, волоча его за рукав. — Не смей… Вспомни о Свете… Она же тебя ждет…

Ящер издал охотничий вопль, сильно смахивающий на сирену «скорой помощи». В этот момент Тимофеев запнулся о собственную ногу и упал.

— Все, — сказал он обреченно. — Отбегался я. Прощай, друг.

Фомин, прерывисто дыша, опустился радом с ним на колени.

— Я тебя не брошу, — заявил он. — Пусть попробует сунуться. Хоть один зуб да я ему выставлю.

Тарбозавр снова заголосил — на этот раз где-то совсем близко.

— Что он тянет? — рассердился Фомин. — Ел бы уж скорее… заблудился небось?

Внезапно Тимофеев подобрал ноги и сел. Взгляд его прояснился.

— Слушай, — сказал он изумленно. — А что мы от него бегаем?

— По-твоему, это он должен бегать от нас? — устало усмехнулся Фомин.

— А почему бы и нет?

18. Почему бы тарбозавру не убежать от Тимофеева

— Тимофеич, — ласково произнес Фомин. — успокойся, вспомни что-нибудь хорошее. Умирать не так уж страшно, особенно если знаешь, что погиб за доброе дело и есть что вспоминать напоследок.

— Да с какой стати мне умирать? — возмутился Тимофеев. — И тебе тоже? Мы, жители двадцатого века, и отступим перед какой-то прыгающей мясорубкой?

Фомин печально поглядел на него. «Сдали нервишки у парня, — подумал он. — А какой правильный был мужик…»

— Начнем с того, — сказал Тимофеев, — что мы в любую минуту можем сесть на ретромотив и вернуться домой. Я бы так и поступил, потому что невыносимо хочу есть и сейчас съел бы, наверное, не только все бутерброды, что наготовила Света, но и этого жабьего ублюдка вместе с хвостом, если бы он не брыкался. Но, с другой стороны, может нагрянуть Тахион и отобрать у нас ретромотив. И тогда спасать твою девушку Вику будут другие, а мы даже и не узнаем, справились ли они с этой задачей. Что ты смеешься, Николай?

Тот беззвучно, чтобы не дразнить рыскавшее в тумане чудовище, хохотал и стучал себя кулаком по лбу.

— Идиот! — приговаривал он. — Салага… Кощеева морока… Да как же я не сообразил? Ведь пропал бы я без тебя ни за грош, с голыми руками полез бы на эту ходячую водонапорную башню!

— Ты садись на место водителя, — распорядился Тимофеев. — Внимательно смотришь по сторонам, и если мы окажемся в пределах досягаемости хлеборезки поганого чудовища, давишь на клавишу «обратно», фиг оно тогда нас пожрет. Но пусть твоя выдержка тебя не подведет, иначе все придется начинать заново. А я, пока он шастает вокруг да около, хочу попробовать смастерить одну штуковину…

— Но здесь даже некуда включить паяльник!

— Не паяльником сильны народные умельцы, — улыбнулся Тимофеев. — Есть еще такой метод крепления деталей — скручивание.

Каждый занялся своим делом. Фомин настороженно озирался, держа палец на клавише, а Тимофеев за его спиной открыл чемодан в принялся там греметь. Что же до тарбозавра, то он продолжал рыскать в белесом мареве и недовольно взревывать.

В голову Фомину лезли всякие непрошенные мысли. Как нельзя некстати народилось сомнение в надежности темпоральной техники.