|
А ну как нажмешь, а оно не сработает? Очень будет неприятно… И еще неизвестно, что там соорудит народный умелец Тимофеев. До сей поры не было случая, чтобы его игрушки не срабатывали. А вдруг именно теперь и приключится такой случай — когда сильнее всего нужно, чтобы он не приключился?.. И тому подобная дичь. Но за ней где-то в подсознании хоронилось какое-то неясное, незнакомое ощущение, оно-то и нашептывало Фомину недостойные его цельной натуры мыслишки. С некоторой брезгливостью Фомин понял, что это за ощущение: страх. Да, бывший морской пехотинец, прошедший огонь, воду и медные трубы, в данный конкретный момент слегка перетрусил. Ему в его богатой событиями биографии не доводилось еще сталкиваться с живым тарбозавром. Это вынуждало иными глазами увидеть привычных с детства героев народного эпоса, которые с утлым и ненадежным снаряжением выходили на всевозможных змеев, да еще и не по одному разу за сказку. Большого риска были люди… Фомин мысленно выругал себя крепко, по-морскому соленому, и приказал отставить. Не помогло. Зато сразу отпустило, едва он прислушался, как за его спиной Тимофеев урчит себе под нос какой-то пустяковый мотивчик: «Не динозавры мы, не ящеры, но сожалений горьких нет как нет…»
— Тимофеич, — сказал Фомин с нежностью в голосе. — Знаешь, на кого ты похож? — На бродячий анахронизм, — промурлыкал тот, орудуя плоскогубцами. — Нет. На ежика в тумане. Видела бы тебя Светлана… В их сторону повеяло легким ветерком. Вонючие облака заколыхались, заструились… — Так, — сказал Фомин досадливо. — Нашел-таки. Сюда чешет, — и он опустил палец на клавишу «обратно». — Коля! — вскрикнул Тимофеев. — Не смей, у меня почти все готово! — Спятил ты, что ли?! — заорал Фомин. — Какое там «почти»? Ноги надо уносить! — Хорошо, — сказал Тимофеев с неожиданным хладнокровием. — Уноси ноги, Николай. А мне человека надо спасать. И соскочил с ретромотива. В далеком просвете между клочьями тумана промелькнула желто-зеленая бородавчатая морда тарбозавра. Он учуял поживу и взвыл, как десять «скорых» сразу. Фомин бросил беглый взгляд сперва на ящера, потом на Тимофеева. Тот неспешной трусцой удалялся в сторону моста. Тогда Фомин посмотрел на свой палец, предательски тянувшийся нажать заветную клавишу. «Ну же, — вконец обнаглел угнездившийся в подсознании страх. — Дави ее, родимую, — и домой…». — «Гнида ты, — сказал ему Фомин. — Зараза ты мещанская. Пошел отсюда насовсем!» Он слез с водительского места, привычно вскинул ретромотив на плечо, подхватил забытый Тимофеевым чемодан. И двинулся к Калиновому мосту, иногда сбиваясь на бег, потому что тарбозавр уже вышел на финишную прямую. Фомин настиг Тимофеева у самой воды. Присев на корточки, тот скручивал воедино два проволочных контакта. — Вот и все, Коля, — сказал Тимофеев как ни в чем не бывало. — Я успел. Разве бывало когда-нибудь, чтобы я не успевал? Напрасно ты волновался. — Ты меня прости, Тимофеич, — виновато произнес Фомин. — Слабинку я допустил. — Вот еще выдумал! Ты же не удрал, а пошел-таки за мной. Туман расступился, будто завес, выпуская на сцену огромную чешуйчатую тушу поганого чудища. — Ты хорошо метаешь гранаты? — осведомился Тимофеев. — Спроси еще, хорошо ли я сплю, — сказал Фомин. — Да, противотанковая гранатка бы нам не повредила. — Тогда действуй, — и Тимофеев вложил ему в ладонь увесистую пластмассовую коробочку. |
