|
— Но ведьмы… или у них есть самцы? — Болотные бюреры — детеныши ведьм, ты что, не знала? Но те не рожают их, а… У ведьмы в определенный сезон под грудью появляется куча мутных пузырей, внутри — зародыши бюреров. Еще без чешуи, голые, розовые, навроде новорожденных крысят. Мамаша их забирается глубоко в топь, выпускает слюнную паутину, плетет кокон вокруг себя и засыпает надолго. Паутина медленно растворяется в воде. Пузыри на теле в конце концов лопаются, как раз когда паутина окончательно исчезнет, и бюреры вылезают в виде головастиков. Говорят, из каждого выводка получается одна ведьма и где-то с два десятка бюреров. — А тот человек внизу? Монолитовец в пузыре? — Девочка, тебе будет неприятно узнать это. Она поморщилась. — Нет уж, говори. Я хочу знать все. — Человек — будущая пища для головастиков. Когда самка уплывет делать себе кокон, она захватит его с собой. К тому времени он уже затихнет. — Умрет? — Кокон полностью его в себя втянет. Когда вылупятся головастики, первое время тело будет для них пищей. Снаружи ничего не менялось: немного успокоившиеся бюреры все так же сновали вокруг ведьмы, а она торчала на месте и мрачно пялилась на мастерскую. Вторая все не показывалась, как и та, что пыталась открыть люк. — Ты был прав, — сказала наконец Катя. — Лучше бы я не знала этого. На самом деле я не сказал ей всю правду. Пиша для головастиков оставалась живой — водянистый кокон состоял аз каких-то особых веществ и консервировал тело. Человек или животное впадали в транс, но не гибли. Не знаю, может, жертва не чувствовала боли, хотя все еще оставалась жива, когда головастики начинали жрать ее, — и, возможно, понимала свое положение. Это вызывало омерзение даже у меня, привыкшего к извращениям Зоны, что уж говорить о Кате, знавшей про них куда меньше. — Почему так темно? — спросила она, высовываясь в окно. — Посмотри, до сих пор сумерки! Ведь уже за полдень. Это из-за тумана? Я пожал плечами, глянул в окно, убедившись, что на скате пусто, пошел за шаром с шипами и цепью. Что они там затевают, куда делась ведьма? И где та, что отвлекала нас, пытаясь открыть люк? Хотя она-то могла погибнуть под обвалившейся лестницей, либо обломки придавили ее, ранили, и ведьма лежит в жиже, затопившей первый этаж, приходит в себя… но вот куда уползла вторая? — Ведь мы ничего не можем сделать, наемник, — сказала Катя, будто прочла мои мысли. Я опять стал наемником? Чем я теперь не угодил девчонке, из-за чего она опять изменила отношение ко мне? Наверное, это не зависело от моих поступков и слов, настроение рыжей менялось по каким-то неподвластным для мужчины внутренним женским законам. — Ты слышишь? Мы ничего не можем сделать, да? — Ничего, — сказал я, возвращаясь. — Мы в ловушку попали, оружия нет, и с теми, кто нас окружает, справиться не можем. — А этот твой артефакт? — спросил я, показывая на необычный контейнер, висящий на ее боку. |
