— Ла Ллорон тоже бродит у реки, — сказала Дженнифер Т. — По-моему, Таффи хочет с ней встретиться.

Плакальщица продолжала преследовать их своими рыданиями и завываниями, но никто из них пока что ее не видел — кроме Таффи, возможно.

— Неужели это так просто? — спросил Этан. — Просто пойти и пообщаться с ней?

— По-моему, Таффи с ней уже общалась.

— Зачем? Что она может сказать Ла Ллороне? «Мне очень жаль, что вы убили своих детей и были навеки прокляты за это»?

Дженнифер Т. стала рыться в темном углу веранды, отыскивая свою одежду.

— Пойду ее поищу, — сказала она, натягивая джинсы. — Возьмет еще и утопится, как Ла Ллорона. Она какая-то странная в последнее время.

— Мы с тобой, — вызвался Этан, — а то к твоему хвосту тоже привяжут петарду.

— Я здесь, — сказала Таффи, и все обернулись к ней. Она сидела на корточках около веранды и приглаживала мех у себя на голове, еще более грязная и взъерошенная, чем обычно. В другой руке она держала что-то большое и овальное, с пробкой на конце.

— Ну вот что, — заявила Дженнифер Т. — Если ты будешь так убегать и заставлять меня волноваться…

— Извини, — сказала Таффи.

— То я вообще перестану волноваться, вот и все.

— Да, дорогая. Прости.

— Что это за штука у тебя, Таф? — спросил Этан. — Похоже на яйцо.

— Так и есть. Это яйцо ходага. Вот, держи.

Этан взял яйцо в руки. Холодное, как камень, но вдвое прочнее и все покрыто твердыми наростами.

— Это что, бутылка? — Он поболтал сосуд — пусто. Он хотел вытащить пробку, но Таффи отняла у него яйцо.

— Что ты делаешь, Десницы ради? Говорят тебе, это яйцо ходага. Ходаг — это такое существо вроде коровы-броненосца, с шипами на спине. Раньше они здесь целыми стадами паслись, а теперь их почти не осталось. Такое яйцо внутри в девять раз больше, чем снаружи, и никакие известные вещества, кроме одного, на него не действуют. Поэтому в них очень удобно хранить что-нибудь, особенно вредные и ядовитые снадобья. Сейчас оно как будто пустое, но как знать, что было в нем раньше? Подумай об испарениях, мальчик!

— Прости, я не знал, — сказал Этан.

— Где ты его взяла? — спросил Тор. — Можно я посмотрю?

— Нечего там смотреть. — Голос у Таффи переменился. Только что она была прежней Таффи, педантичной и раздражительной, теперь она как будто колебалась и все время отводила глаза. — Я его в кости выиграла.

— У кого?

— У одного приятеля Ножа. Его звать Билли. Билли Лайонс.

— Ну и что ты собираешься в нем держать? Духи?

— Скажешь тоже! Не знаю, как насчет других в этой группе, а мне духи не требуются. Ложитесь-ка лучше спать, вы трое. У нас завтра игра.

— Таффи, а Таффи!

— Что, девочка?

— Ты не споешь нам какую-нибудь свою песню? Длинную-предлинную, нудную-пренудную?

— Ага, — поддержал Этан. — Хотя бы вот эту: «Змея и в беде остается змеей».

— Ее надо петь одиннадцать дней подряд, милые.

— Спой тогда самую нудную часть, — предложила Дженнифер Т.

Ребята снова залезли в свои спальные мешки, а Таффи взобралась к ним на веранду, отчего та заскрипела и зашаталась. Она погладила каждого по голове и запела. Постепенно разгульные звуки на улице утихли, и Этан стал видеть медленные снежночеловеческие сны.