|
Противоположный край разверзшейся трещины вдруг заскользил вниз, переливаясь перламутровым блеском, плавно, медленно и неотвратимо, и можно было только гадать, откалывалась ли это гигантская "чешуйка" льда - или рушился, схлопываясь, весь тоннель до самого выхода. Если вода начнет подниматься, стало быть, весь, наслаждаясь вернувшейся способностью мыслить, хладнокровно решил Волкодав. Разлетевшиеся осколки хлестнули по воде у самых его ног. Потом свалившиеся глыбы совсем перекрыли просвет трещины, и опять стало темно. Этот новый обвал тоже состоялся для него без малейшего звука. x x x Как на первый взгляд ни удивительно, уничтожающий грохот льда легче всех пережил Мыш. Наверное, чувствительные уши зверька обладали способностью отсекать, не пуская в нежную глубину, опасно громкие звуки. И то сказать, - если бы дело обстояло иначе, вряд ли его племя смогло бы выжить в пещерах с их часто грохочущими обвалами. Людям пришлось куда тяжелее. Волкодав, единственный из троих не потерявший сознания, ощутил, что по лицу у него что-то течет, поднял руку смахнуть водяные капли с подбородка и щек - и увидел на пальцах кровь, густо хлынувшую из носа. Трещина, плотно перекрытая рухнувшими глыбами льда, более не пропускала наружного света, но ему хватало и слабеньких отблесков. Он принялся торопливо осматривать своих спутников, только начинавших слабо шевелиться. У обоих тоже текла кровь, но не из носа, как у него, а из ушей, что было существенно хуже. Венн даже подумал, не остались бы они глухими. Сам он покамест не различал ни плеска воды, ни иных звуков, но полагал, что это дело времени: наследие предка-Пса в который раз оберегало его. Наконец Шамарган, а чуть позже и Винитар смогли стоять без его помощи. Оба попытались говорить и, болезненно вздрагивая, одинаковым движением потянулись к ушам. Ко всему прочему, синеватая тьма, вполне проницаемая для глаз Волкодава, им казалась совершенно кромешной. Венн вложил в руку Винитару ременную застежку своего заплечного мешка, и тот крепко сжал ее, понимая, зачем это нужно.. Самому кунсу на плечо легла ладонь Шамаргана. Водительство Волкодава было ими принято как должное и даже с благодарностью. После пережитого потрясения ничего так не хотелось, как надежной опоры. И, наверное, они нутром понимали то же, что уяснил себе венн: засиживаться на одном месте было нельзя. Ни на ком не осталось сухой нитки, да и мокнуть беглецам довелось отнюдь не в теплых морях, омывающих Мономатану. Перестань двигаться - и холод, токи которого пронизывали ледяную пещеру, очень скоро доконает всех троих, подарив вместо сошествия в Понор совсем иную смерть, гораздо менее достойную, но зато протяженную. Они просто замерзнут. Шустрый Мыш то уносился вперед, разведывая дорогу, то возвращался к хозяину. Зябкой сырости вроде теперешней он не выносил и рад был бы отсидеться за пазухой у Волкодава, но, на его беду, человеческая одежда оказывалась такой же холодной и мокрой, как и все кругом, и зверек опять пускался в полет. |
