Я замолчал, давая ему возможность покопаться в памяти.

    -  Не припомню, а почему я должен был о тебе слышать?

    -  А я Фильку с Верстой на тот свет отправил, - скромно сказал я. - Их-то ты не мог не знать.

    О том, что вся воровская Москва как огня боялась этих маньяков, я был наслышан, потому и решил сыграть с этой карты. И, кажется, не прогадал. Старичок заиндевел на добрый десяток секунд, потом острым желтого цвета языком облизал тонкие губы. Его старческие, выгоревшие глаза блеснули молодо и зорко.

    -  Про Фильку знаю, - тихо ответил он, - его, кажись, в Кремле зарезали. А вот о Версте первый раз слышу. Знал только, что он куда-то пропал. Вот он, куда сердечный подевался… Хороший был человек, упокой Господи его душу грешную.

    -  Господь всех упокоит, кого раньше, кого позже, - пообещал я, занимаясь своим бараньим боком.

    -  И за что же ты их, сирот, порешил? Поведай, если, конечно, если не секрет?

    -  Какой тут секрет. Обидели они меня, а я им не простил, - обыграл я его недавнее предложение простить обиду.

    -  Да, - негромко произнес он, - все дела наши грешные. Так это тебя сегодня по голове ударили? Вижу, крепко тебе досталось.

    -  Ты об этом? - спросил я и потрогал свой разрисованный, подпухший фейс. - Нет, это я вчера в Разбойном приказе с приказными повздорил. У меня как раз их деньги твои людишки и украли.

    Казаку ситуация окончательно разонравилась. Он откашлялся и спросил:

    -  И много там было?

    -  Кого? - не сразу понял я. - Приказных или денег?

    -  Денег, - уточнил он.

    -  Двадцать ефимок да сабля. Да ты не волнуйся, я деньги не здесь, так в другом месте добуду, да еще с хорошим барышом. Деньги-то не велики, обида большая!

    -  Да, все дела наши грешные, - повторил он присказку. - Ты не торопишься?

    -  Покуда нет.

    -  Я сейчас людишек попытаю, может быть, кто из моих об этом деле и слышал. Если что, не держи обиду, отдадут все как есть.

    -  Вот и хорошо, я за этим и пришел, зачем нам между собой ссориться!

    -  Ты подожди, я мигом, - заторопился он и быстро вышел из трактира.

    -  Хозяин, это они нас обокрали? - спросил Ваня, когда мы остались за столом одни.

    -  Они. Ничего, сейчас все вернут, - пообещал я. Действительно, не успел я доесть свою баранину, как вернулся мой старичок с дюжим парнем. У того в руке была сабля.

    -  Твоя? - уточнил Казак.

    -  Моя.

    -  Вот и хорошо, а ефимки твои чуть погодя принесут. Может быть, не побрезгуешь нашим угощением?

    -  Спасибо, уже сыт, как-нибудь в другой раз.

    -  Как твоей душе угодно, главное, чтобы без обид.

    -  Ну, о чем разговор, какие теперь обиды, когда все решилось. Если бы Верста сговорчивей был, сейчас бы не червей кормил, а солнышком любовался.

    -  Да, жизнь наша - ломанный грош. Вот так живешь, живешь и не знаешь, какой тебя конец ждет. Слышал, вчера приказной дьяк Иван Иванович с лошади упал и насмерть расшибся?

    -  Было такое, я как раз тогда в Разбойном приказе был. Тоже хороший был человек, хоть мы с ним и не ладили.