– Как же вы все сделаете? – поинтересовался Андропулос. – Как вам удастся «нежно» опустить эту бомбу на глубину в тысячу метров? А если бомба камнем упадет вниз?

Уикрэм улыбнулся.

– Я обсуждал вопрос с капитаном Монтгомери, командиром «Килчаррана». – На самом же деле Уикрэм ни с кем ничего подобного не обсуждал. – Мы присоединим понтоны к бомбе, придадим им отрицательную плавучесть, и она, как перо, опустится на дно морское.

– А затем?

– А затем ничего. – Перед мысленным взором Уикрэма предстала картина того, как пассажирский лайнер проплывает над атомной подводной миной. – Она будет разлагаться и покрываться ржавчиной. Пройдут годы, может, даже столетия. Возможно, у рыбной братии начнется понос, не знаю. Одно очевидно: если мы не избавимся от этой чертовой бомбы, нам придется столкнуться больше чем с пищеварительными проблемами. Лучше пусть некоторые из нас, особенно те, кто занят извлечением бомбы, будут не спать всю ночь, нежели мы все вместе заснем вечным сном.

Глава 8

Тальбот встряхнул головой, сел на своей койке и с трудом открыл глаза. Ему в глаза хлынул яркий свет лампочки: в дверях каюты стоял Ван Гельдер.

– Два тридцать. Хуже времени нет, Винсент. Наверное, что‑то случилось. Погода успокоилась, и капитан Монтгомери буксирует самолет. Я прав?

– Да, сэр. Но есть нечто более срочное. Пропал Дженкинс.

Тальбот спустил ноги на землю.

– Дженкинс? Говорите, пропал? Но если это утверждаете вы, значит, он действительно пропал. Вы, конечно, уже все обыскали?

– Разумеется. Принимало участие сорок добровольцев. Вы же знаете, как его все любили.

Тальботу это было известно. Дженкинс, их буфетчик и, кстати, морской пехотинец, прослуживший на флоте пятнадцать лет, спокойный, энергичный человек с отменным чувством юмора, пользовался большим уважением тех, кто его знал.

– Может, Брауну что‑то известно?

Сержант морской пехоты Браун, такой же мощный и солидный, как главный старшина Маккензи, был закадычным другом Дженкинса. Они оба любили немного выпить в буфетной после окончания дневной смены. Дурная привычка, на которую Тальбот молчаливо закрывал глаза. Ведь во всей королевской морской пехоте трудно было найти еще двух таких бойцов, как они.

– Нет, сэр. Они вместе отправились в свой кубрик. Браун заснул, а Дженкинс сел за письмо к жене. Больше его Браун не видел.

– Кто обнаружил его отсутствие?

– Картер, старшина‑оружейник. Вы же знаете, он обожает шарить по всем углам и выискивать несуществующие преступления. Картер заглянул в офицерскую кают‑компанию, в буфетную, ничего там не нашел, прошел в кубрик к морской пехоте и разбудил Брауна. Они вдвоем быстро все обыскали и никого не нашли. Тогда они направились ко мне.

– Наверное, бесполезно спрашивать, есть ли у вас какие‑нибудь идеи.

– Да. Браун, похоже, убежден в том, что его друга на борту корабля нет. Говорит, что Дженкинс никогда не ходил во сне. У него не было никаких проблем – в этом Браун абсолютно уверен – и никаких врагов на борту корабля. Точнее, я хотел сказать, среди экипажа. Пил умеренно и был предан своей жене и двум дочерям. Браун убежден, что Дженкинс случайно стал свидетелем того, чего ему не следовало видеть, хотя трудно себе представить, что это могло быть, если он сидел и писал письмо жене. Подозрение Брауна немедленно пало на Андропулоса и его компанию – думаю, они с Дженкинсом часто вели о них разговор, – и он готов был сразу же отправиться к каюте Андропулоса и вышибить из него дух.