— А где же кольцо?

— Оно поменяло многих владельцев и исчезло из виду. Прошло еще много-много лет, и перстень опять всплыл на свет божий, и где ты думаешь?.. Опять в Вендии! Один из предков правительницы Офира то ли получил в подарок, то ли нашел этот камень в развалинах древнего города — точно не знаю, — но известно, что перстень долго переходил в качестве семейной реликвии в этой семье. Совсем недавно при весьма загадочных обстоятельствах он опять исчез.

— Как, совсем исчез? — удивился киммериец.

— Ну нет, не растворился же он в воздухе, — усмехнулся старик. — Сказывали, что его похитил человек, живущий в Шадизаре.

Рассказ Чиндары Хона запомнился варвару. Найти бы этот сапфир, который оберегал своего владельца от превратностей судьбы! Правда, Конан не очень верил во всяческую магию и, в общем, старался держаться подальше от нее, но камень этот в любом случае не помешал бы. Если, скажем, вернуть его обратно в семью правителей Офира, то награда окажется немалой; а если он захочет к тому времени променять вольную жизнь на службу, то, пожалуй, и хорошую должность в армии удастся занять. И вот, слава Митре, он в том городе, где у кого-то, должно быть, хранится до сих пор этот удивительный перстень.

Глава третья

Тебе должно быть впору, — прервал его приятные думы возвратившийся Ши Шелам. Действительно, и зеленые шелковые шаровары, и отличная — похоже, новая — рубаха, и безрукавка, не такая цветастая, как у привратника, встреченного вчера, но вполне приличная — все подошло, как будто специально сшито для Конана.

— Взял в лавке у Шелудивого Нарбека, — пояснил замориец. — Он держит много тряпья, народ разный попадается, видишь, и для такого громилы, как ты, нашлось.

Закончив с переодеванием, они собрались выйти прогуляться по базару да зайти к Абулетесу — там Ши Шелам должен был встретить кое-кого, переговорить о вступлении киммерийца в шайку. Конан решил не брать с собой меч, а ограничиться кинжалом — дел никаких не намечалось, да и Ши Шелам как-никак в этих местах считался своим человеком.

Пустынька и базар, который примыкал к ней с южной стороны, отличались от того квартала, по которому шел Конан вчера. Там — широкие мощеные улицы, сады, фонтаны на площадях, роскошные здания, здесь — узкие улочки и проулки, покосившиеся глинобитные заборы, чахлая растительность, пыль, грязь-Базар был полон народу. Возгласы торговцев, зазывающих покупателей, гнусавое пение зурны и глухие удары барабанов бродячих артистов, рев ослов и блеяние баранов в скотном ряду, шарканье сотен босых ног, крики мальчишек, сновавших между торговых рядов, рычание и лай собак — эта музыка базара окутывала площадь почти осязаемой густотой.

Базары, которые Конану доводилось видеть раньше, на севере, были жалким подобием этого великолепного торжища. Варвар с любопытством озирался вокруг: от обилия зелени, овощей и фруктов рябило в глазах, запахи дурманили голову, а впереди виднелись ряды тканей, ковров, медных и серебряных изделий. Кукольники и толпящиеся около их ширм зрители, факиры с покачивающимися змеями — все искрилось весельем и яркостью. Захваченный шумным водоворотом многоголосого восточного базара, Конан еле поспевал за ловко пробиравшимся сквозь гомонящую толпу Ши Шеламом.

— Придерживай кошелек, клянусь Белом: глазом не успеешь моргнуть, как будешь пустой, — посоветовал он киммерийцу. — Здесь народ не дремлет.

Миновав базар, они свернули в переулок и через пару десятков шагов вышли на небольшую площадь. Это место Конану уже было знакомо: вчера после расправы в веселом доме именно сюда привел его Ши Шелам. Таверна снаружи представляла собой двухэтажное здание из желтого необожженного кирпича, с невысокими окнами, как бы щелями, под самой крышей из добротной офирской черепицы.