— Как складно это звучит! — размышлял вслух адвокат. — «Мы нападем на охрану, и вы будете свободны»! Словно сделать это так же легко, как разрезать лист бумаги! Неужели вы думаете, что охрана не станет защищаться?

— Может быть, или даже наверняка она так и сделает.

— Ужасно! И этот человек говорит подобные вещи так спокойно! Сэр, я прошу вас — только один раз благополучно верните меня домой! Больше мне никогда в жизни не взбредет в голову поехать на Дикий Запад! Как вы думаете, охрана, которую оставят возле нас, будет большой?

— Вряд ли. Вождь непременно оставит возле вас столько воинов, сколько необходимо, примерно десяток.

— Но они же ничего не смогут сделать против вас и вашей сотни нихоров!

— Полной сотни у нас нет, потому что многих пришлось использовать для охраны взятых сегодня в плен могольонов, но все-таки вашу охрану мы будем превосходить раз в шесть или семь. Прибавьте сюда тот ужас, который охватит людей, когда мы совершенно неожиданно набросимся на них. Я думаю, что обойдемся даже без кровопролития. Все, я пошел.

— Смотрите, чтобы часовой не заметил вас!

— Этого я отошлю туда же, куда и предыдущего. Внимание!

Я достал из кармана два камня, и тут заговорила Марта, причем по-немецки, а до сих пор мы пользовались английским:

— Вы сделали так много для нас, рисковали, но у меня к вам есть еще одна большая просьба!

— С удовольствием помогу вам, ежели смогу.

— Сможете. Поберегите себя! Почему вы всегда рветесь в бой? Поручите нападение завтра кому-то другому.

— Я благодарю вас за сочувствие, что заключено в вашей просьбе. Разумеется, я берегу себя, но тем не менее я с удовольствием хочу пообещать вам, что завтра буду необычайно осторожен.

Я кинул камень. Мы затаились и увидели, что часовой насторожился, после второго камня он уже поднялся на ноги, а когда я еще дальше забросил третий, последний, то он пошел туда, куда упал камень.

— Спокойной ночи! — сказал я. — Все закончится хорошо, не беспокойтесь! До свидания, до завтрашнего утра!

Я отворил дверцу, вышел и тихо прикрыл ее опять, чтобы затем сразу же броситься на землю. Падение камней часового насторожило. Он не стал садиться, а подошел точно так же, как и его предшественник, к дилижансу — к счастью, с противоположной от меня стороны. Вероятно, затем он зайдет и с моей стороны, потому я быстро откатился так далеко, как только мог, и лег. Но он не пошел, а остался по ту сторону и снова уселся на землю. Я пополз дальше. Поскольку я уже знал, где находились враги, а также то, что никого из них нет передо мной, то вскоре смог подняться с земли и обычным шагом проделать путь к Виннету.

Тот стоял там же, где я его оставил. Я спросил его:

— Как, по-твоему, много времени прошло?

— Нет, — ответил он. — Хотя мой брат оставался там дольше, чем я думал, но, раз не было слышно никакого шума, я знал, что ты нашел способ подслушать, и потому не беспокоился о тебе.

— Да, я подслушал, но пойдем к нашим лошадям! У нас нет нужды останавливаться здесь, и, — во всяком случае, будет лучше, если мы окажемся не так близко от вражеского лагеря.

Нихор сидел возле трех лошадей. Завидев нас, он встал. Мы сели и попросили его сделать то же самое. Он послушался, но расположился так, чтобы между нами и им было расстояние, считающееся у краснокожих почтительным. Мы немного посидели молча. Я знал, что Виннету не станет расспрашивать меня ни о чем, потому начал сам:

— Пусть мой брат попробует отгадать, где я сидел?

Он бросил на меня испытующий взгляд, задумчиво потупил глаза, а затем ответил вопросом:

— Оба пленника были все еще в дилижансе?

— Да.