– Ты… – я растерялся. Эти несколько дней я провел без нее, у меня было чувство, что она исчезла.

– Ты где пропадал? – спросила она. – Почему не приходил?

– Не мог.

– Другие могут, а ты нет, – сказала она капризно. – Почему ты никогда не можешь того, что могут другие?

– Ты опять забыла поздороваться, – сказал я.

– Погуляем?

– Конечно, – сказал я. – Мы не просто погуляем. Мы уйдем отсюда.

– Как это?

Я принялся рассказывать ей о бродяге, о том, что услышал от него, о том, что происхдило здесь в последние дни.

– Очень интересно, – сказала Моя Девушка. – К чему ты все это рассказываешь?

Тогда я рассказал ей о своих снах. Сны ее заинтересовали.

– Вот странно, – сказала она. – И часто ты видишь такие сны?

– Часто, а что?

– Странно, – повторила Моя Девушка. – А мне, почему-то, совсем другое снится. Во всяком случае, так мне кажется. Честно говоря, я не помню ни одного своего сна.

– Неважно, – сказал я. – Это неважно. Я просто хочу, чтобы ты поняла – мы должны уйти. Вместе, понимаешь?

Моя Девушка слегка покраснела.

– Если я тебе нужна, – сказала она, – ты должен пойти к моей матери и сказать ей, что хочешь на мне жениться.

– Жениться?

– Конечно, – она улыбнулась. – И заплатить. Вот и все. Цены на невест сейчас низкие, почти те же, что в марте.

«Тебе жениться пора, – сказал Валек. – А то зима скоро».

Я отвернулся от нее, подошел к врытой в землю скамейке и сел.

– Что ты молчишь?

– Подойди, – сказал я. – Сядь рядом со мной.

Она подчинилась.

– Послушай, – сказал я. – Неужели ты не понимаешь? Неужели ты не понимаешь, что мы должны отсюда уйти? Это же свалка, понимаешь, свалка!! Разве можно жениться на свалке?! Разве недостаточно того, что мы родились здесь?

Она нахмурилась.

– Ты странный.

– Я не странный, – терпеливо сказал я. – Я нормальный.

Моя Девушка поднялась со скамьи.

– Ты странный, – повторила она. – Такой же странный, как твои сны, – она медленно пошла к калитке. У калитки остановилась, искоса глянула на меня. – Я никуда не пойду с тобой.

Я догнал ее на улице.

– Подожди, – я взял ее за руку. – Подожди…

Она остановилась. Уговаривать ее я больше не мог. Я крепче взял ее за руку и повел за собой. Она попыталась высвободиться, потом подчинилась и молча пошла рядом. Рука ее безвольно лежала в моей руке, босые ноги ступали рядом с моими ногами.

Наша улица никогда не отличалась оживленностью. Окраина есть окраина – утром ли, вечером, в полдень – прохожие встречались здесь редко. Так что если сегодня она показалась мне особено пустой, по-настоящему вымершей, то причиной была тишина – душная и давящая, непривычная тишина, о которой как-то раз сказал бродяга.

В полном одиночестве дошли мы почти до конца улицы, до моста. Здесь я остановился, не выпуская руки Моей Девушки. Во рту появилась теплая горечь.

– Валек… – прошептал я.