— Мы останемся у тебя с ночевкой?

— Ага, — кивает она, и я замечаю, что она уже смыла грим и переоделась в скинни-джинсы. — В общем, скорей вези сестру домой и делай дела.

Я смотрю на себя в зеркало и пытаюсь пригладить волосы.

— Нора уже уехала на автобусе, — медленно отвечаю я. Так странно. Саймон в зеркале по-прежнему в линзах. По-прежнему почти неузнаваем. — Напомни-ка мне еще раз, почему мы едем тусить?

— Потому что у нас в кои-то веки не будет вечерней репетиции, — говорит она, тыкая пальцем мне в щеку, — и потому что денек у тебя выдался мегастранный.

Меня разбирает смех. Она даже не представляет насколько.

По пути к парковке Эбби о чем-то болтает и что-то планирует, но я едва ее слушаю. Не могу перестать думать о Мартине.

Нет, не может такого быть. Это значило бы, что Мартин написал тот августовский пост на «Тамблере», в котором признался, что он гей.

И что именно с Мартином я переписывался каждый день в течение последних пяти месяцев.

В принципе, в это можно было бы поверить, но его шантаж я себе никак объяснить не могу. Если Мартин — гей, зачем вообще втягивать Эбби?

— Предлагаю провести день в Литтл Файв Пойнтс, — говорит Эбби, — а потом поехать в Мидтаун.

— Звучит отлично, — отзываюсь я.

Все-таки что-то здесь не сходится.

Но потом я вспоминаю наши вечера в «Вафл Хаусе», и репетиции допоздна, и то, что Мартин даже начал мне нравиться незадолго до того, как все покатилось к чертям. Шантаж с привкусом дружбы. Может, в этом и была вся суть?

Вот только я совсем не чувствовал, что нравлюсь ему. Ни капельки. Так что вряд ли. Мартин не может быть Блю.

Если только… Но нет.

Все это не может быть приколом — Блю не может быть приколом. Нет, я не верю. Это было бы слишком жестоко, даже для Мартина.

Мне трудно дышать.

Не может это быть злой шуткой, потому что, если это шутка, я не знаю, что со мной будет.

Даже думать об этом не могу. О боже. Простите, я просто не могу.

И не буду.

* * *

Ник ждет нас у выхода из школы, и они с Эбби при встрече ударяются кулаками.

— Вытащила его, — говорит она.

— Что теперь? — спрашивает Ник. — Едем по домам, берем вещи, а потом ты за нами заедешь?

— Да, заметано, — кивает Эбби. Она снимает рюкзак с одного плеча и, перекинув его вперед, открывает маленький карман, из которого выуживает ключи от машины. Потом наклоняет голову набок. — Ребят, а вы Лии сказали?

Мы с Ником переглядываемся.

— Еще нет, — отвечает Ник.

Он вдруг мрачнеет. И я его понимаю: как бы я ни любил Лию, ее присутствие все меняет. Рядом с Ником и Эбби она будет угрюмой и раздражительной. И в Мидтаун она ехать не захочет. Не знаю, как точнее выразиться, но ее чувство неловкости иногда заразно. И при всем при этом она ненавидит, когда ее куда-то не зовут.

— Может, мы втроем поедем? — осторожно предлагает Ник и опускает глаза.

Я вижу, что он чувствует себя скотиной.

— Можно, — говорю я.

— Можно, — соглашается Эбби. — Поехали.

* * *

Через двадцать минут я уже на заднем сиденье в машине Эббиной мамы, и под ногами у меня целая гора книг в мягких обложках.

— Убери их там куда-нибудь, — говорит Эбби, бросая взгляд в зеркало заднего вида. — Она это читает, когда ждет меня после школы.